раздражала. Марго не могла не подлить масла в огонь:

– Ну а что? Воин света не может полюбить ведьму?

– Полюбить конечно может, но быть с ней нельзя.

– Черномор наругает?

– Да, – нехотя признал островитянин.

Марго хотела было уязвить витязя, но не успела.

– Если ты принимаешь это на свой личный счёт, то стоит уточнить, что ведьмы себя не ведут так, как ты, – выдавил Герд.

– И много ведьм ты видел?

– Много, – буркнул витязь.

– На Буяне есть ведьмы?

– Есть.

– И какую же роль они исполняют у вас на острове? – Марго так удивилась, что её ровные светло-русые волосы дрогнули.

– Роль заключённых, – пояснил Гердон, – на Буяне есть...

– Тюрьма! – сообразила ведьма. – Но ведь в тюрьме сидят самые худшие. А в вашей тюрьме и вовсе самые опасные, подлежащие казни.

– Положа руку на сердце, скажи, о чём думает обычная ведьма?

Марго отвернулась. Она уставилась на заснеженный луг проносившийся мимо.

– Ведьма, жаждет больше магии, больше власти, как можно больше загубить душ на шабаше. Загубить так, чтобы они больше страдали перед неминуемой кончиной. Чтобы выделилось больше магии, – томно, будто вспоминая собственные ощущения протянула дочь Яги.

Гердону стало жутко. Он будто ощутил, страдания тех, кого часами истязают на шабаше.

– Ты прав, Герд. Негоже воину света с ведьмой якшаться, – вздохнула Марго.

Герд не видел лица ведьмы, но в едва различимом отражении от бокового стекла увидел блестящую полосу. Это была слеза. Слеза не обычная. Положительная магия, живущая внутри витязя, импульсом среагировала на слезу. Всё нутро богатыря требовало успокоить Марго.

– Но ты не ведёшь себя, как опаснейшая из них. Я бы вообще не назвал тебя ведьмой. Тем более, ты много лет не проводила шабашей.

Марго не повернулась. Она так и сидела, уставившись в окно.

– А помнишь, ты рассказывала, как ты животным помогаешь. Как они тянутся к твоему домику. А лес, который ты посадила? А...

Марго по-прежнему не поворачивалась. Видимо аргументы островитянина не подходили. Герд всё ещё чувствовал, что сердце ведьмы сжато. Он раньше не ощущал ничего подобного. Он даже не знал, что светлая магия может давать такую странную способность. Собрав решительность в кулак, Герд продолжил:

– А сколько со мной возилась. Да ни один врач или колдун в один ряд с тобой не станет. Нет ты не ведьма.

– А кто я?

Герд задумался:

– Ну шабашей ты не проводишь и не нуждаешься в них. Магия даётся тебе просто так. Уже не ведьма.

– А кто я? Колдунья?

Слово «колдунья» витязю не понравилось.

– Ммм... Я бы сказал чародейка!

Островитянин почувствовал, как сердце ведьмы ёкнуло. Она резко повернулась. Её зелёные глаза от удивления стали в два раза больше, чем обычно. Интересно, что вызвало такую реакцию?

– Чародейка… – протяжно повторила Марго.

Герд почувствовал, что в раздумьях сердце ведьмы согрелось. Щекой он ощущал, как она его с интересом рассматривает.

– Чародеек не существует, – загадочно буркнула ведьма.

– Почему?

– Нет такой классификации. Чародеи и волшебники, могут существовать только в сказках.

– Почему?

– Потому что волшебства не существует.

– Как не существует? А как же магия?

– Магия — не волшебство.

– Поясни, я не силён в этих понятиях.

– Магия — это сила природы. Нет, поле, пронизывающее всё и вся. Его вполне можно объяснить с точки зрения науки.

– А волшебство?

– Под волшебством понимается нечто больше чем просто магия.

– Куда ещё больше?

– Ну вот смотри, – Марго повернулась на сиденье всем телом и сделала умный вид учительницы младших классов, – магия сама по себе, как бы верней выразиться, безобидна. Её не тронь и не подумаешь, что она существует. Это мы её черпаем и используем. А вот волшебство это не просто магия. Это...

Ведьма замерла. Она искала в голове правильную трактовку.

– Волшебство — это разумная магия! Сила, у которой есть собственное мнение. Она не может быть положительная или отрицательная. Она сама по себе полноценна.

– То есть не добрая и не злая?

– Нет. Это магия не злая и не добрая. А вот волшебство может. Ещё как может. Зависит от его восприятия. Представь, что она живая. Ведь среди всех видов встречаются доброта и жестокость.

– Хищники?

– Верно хищники! Волшебство может быть тем ещё садистом.

Гердон поморщился. Ему стало жутко.

– Всегда представлял волшебство, как нечто доброе. Белое и пушистое, как в сказке, – буркнул витязь.

– Сказки, – усмехнулась ведьма, – какие сказки ты читал?

– Всякие, – соврал Герд. На самом деле, ни одной сказки он не прочитал. В детстве мама читала ему перед сном. Герд разумно посчитал, что об этом стоит умолчать. А то точно закрепится в глазах ведьмы маменькиным сыночком.

– Те, которые добрый дядя писатель переписал по памяти. А ему бабуля по памяти рассказала, а ей её бабуля? Эти сказки утратили достоверность при третьем пересказе.

– На то они и сказки, – вздохнул Герд.

Марго развела руками. При этом, умудрилась ещё и пожать хрупкими плечами. Заметив, что Герд подозрительно замолчал ведьма сказала:

– Точно так же волшебство может быть добрым. Например, если за основу в ней заложен материнский инстинкт.

Герд не сразу ответил. Он задумчиво уставился на дорогу. Спустя минуту спросил:

– В нашем мире волшебство возможно?

Марго задумалась.

– Возможно. Но не осуществимо. Считай, что это сложный многоуровневый заговор, наделяющий часть магического поля разумом. Такой заговор за тысячу лет не создашь.

– Это успокаивает, – саркастично усмехнулся витязь. – Но для меня ты с этого момента не ведьма.

– Что ж так? Кто же тогда?

– Чародейка!

Герд снова почувствовал, что сердце ведьмы ёкнуло. Было что-то в этом слове, что заставляло Марго неосознанно реагировать. Герд ещё не понял хорошо это или плохо.

– После всей твоей заботы. Ты не подумай. Я очень благодарен и больше не хочу считать тебя потенциальным врагом.

Ведьма улыбнулась:

– И что, теперь я могу повернуться к тебе спиной?

– Можешь. И надеюсь, что я могу сделать тоже самое.

Ведьма одобрительно кивнула. Казалось, что часть напряжения, разделявшего их стеной с первого дня знакомства дало трещину.

– И что теперь?

– Будем сражаться, как и полагается, на стороне добра. Спина к спине! – выпалил воин света.