не торопясь, Андрей выглянул из той части забора, где не было доски.

– Ты чего так рванул?

– Ты совсем конченный? Там же дед в окне стоял!

– Вот именно! В окне! Ладно бы он появился на улице, но он же дома был.

– Господи, и зачем я пошел за тобой… да меня же бабушка убьет за такое.

– Не переживай, максимум отругает.

– Воровать яблоки в чужом саду! Ты ничего лучше придумать не смог?

– Пошли.

Андрей быстрым шагом отправился в сторону школы, стоявшей в конце улицы, и жестом приказал мне следовать за ним. Я совсем забыл про яблоки, и черный пакет так и остался валяться возле забора, грустно глядя в сторону убегающих мальчишек. Когда мы уселись возле кирпичной стены, где-то на игровой площадке, прилегающей к запасному выходу школы, от которой остались только качели-балансир(балка бирюзового цвета была чем-то заляпана) и горизонтальная лестница без одной ступеньки посередине, Андрей пнул мой кроссовок своим старым кедом.

– Я тебе говорил про бабку и деда, – начал он, смотря на игровую лестницу, – Я оттуда упал как-то и ногу подвернул, – он кивнул в ту сторону, – Но сейчас про бабку и деда. Это уже не семейная пара, бабки нет.

– В смысле?

– Ну, она сгорела.

– Что?

– Сгорела. Пять лет назад. Слушай.

Он подтянул к себе правую ногу.

– Деда зовут Витей, а фамилия его нынче – Погоревший. Но это среди нас, типа погоняло. Настоящую я не знаю. История в том, что пять лет назад у них горел дом, причем не этот, в который мы ходили, а другой – на Лесной, но сейчас там, конечно, только угли. Угли, труха и трава, – он сделал паузу, – Я видел тот пожар, хотя и был мелким… было страшновато и как-то… захватывающе. В общем, зрелище интересное, но потом, когда меня забрали обратно домой, уже на следующий день я как-то услышал от взрослых, что жена деда тогда сгорела. Знаешь, в чем прикол?

– Прикол?

– Тогда было часов семь-восемь, еще даже не ночь. Они были дома. Вроде как проводка подвела, и там началось возгорание. Они были пьяны в хлам. Прям в говно. Так, что даже не заметили, что их дом горит. Они всегда пьют, то есть, всегда… они клянчат у кого-нибудь пузырь и выпивают его, а потом снова и снова… знаешь, такой глупый цикл, из которого уже не выбраться. Вроде, работали за водку. Так вот, они… бабка тогда спала, а дед вроде на кухне пил. Комната, в которой спала бабка, начала гореть первой, и так и сгорела вместе с ней, хотя вроде говорят, что бабка пыталась выбраться оттуда, но там балка упала что ли, или… как-то так, короче. Дед успел уйти, но на крыльце его уже тащили местные, которые сбежались на пожар. Он выжил, но получил какие-то ожоги и надышался газом, провел месяц в больнице. Сюда приезжали менты и пожарники, я тогда совсем офигел. Участковый здесь бывает, но чтобы две машины сразу – это было в новинку.

Андрей повернулся ко мне.

– Наташа сгорела. Так ее звали.

– И зачем ты это мне рассказал?

– Потому что дед – третий.

– Третий? Что?

– Ну, я так думаю.

Он встал, отряхнул светлые джинсы и пошел по улице обратно. А я ни черта не понял.

– Ты куда?

– Я домой, сегодня у отца день рождения. Скоро вечер, Максим, надо будет помочь маме накрыть на стол. Прости, но мне пора.

– А-а-а… бывай. Удачи. С днём рождения его!

– Спасибо, передам.

Он ушел. Проковылял весь путь, не оглядываясь, в своей серой рубашке и светло-голубых джинсах, иногда почесывая висок рукой. А я отправился домой, наверх по улице, к большому перекрестку. Там стоял клуб. Когда я наконец оказался на развилке, ведущей во все четыре стороны, я почему-то решил, что пойду не налево, где жила моя бабушка, а направо. Захотелось прогуляться по неизведанным землям.

Многие дома были деревянными, кое-где стоял железный забор, где-то вовсе голые участки, отделенные от грунтовой дороги только небольшим оврагом. И почти везде было довольно тихо и безлюдно, иногда лишь встречались дети по пути, да один старик прошел мимо. Некоторые дома были с гаражами, рядом с которыми стояли машины, почти все – отечественные. Патриотично и уныло. Правда, когда я проходил возле клуба, оттуда доносились шум и гам – наверное, какое-нибудь мероприятие, и рядом стояла старенькая тойота, окруженная парочкой потрёпанных велосипедов. Как будто преданный пес, уже не первый год охраняющий хозяйский дом, тойота с битой фарой смотрела на улицу, настороженно и спокойно, с каким-то выделяющимся равнодушием.

Я споткнулся о трубу, торчащую на обочине, и чуть не свалился в яму возле нее. Впереди дома уходили за горизонт, который понемногу покрывался темной дымкой. Вечереет. Ручаюсь, мой тяжелый вздох, полный молчаливого гнева, было слышно на другой улице: я покарябал голень.

– И как так можно было?..

Слева от меня кто-то крикнул, а по дороге два мальчика на велосипедах, несясь сломя голову, громко смеялись. За ними гнался собачий лай. Они чуть не отдавили мне вторую ногу, бросив при этом небрежное: “Отойди!”. Я пожал плечами.

– Эй!

Тот неразборчивый крик стал ближе.

– Не трогайте Марка!

Рядом пробежала собака – какая-то дворняга с интересными длинными ушками и бледно-желтой шерстью. Она остановилась, преодолев метров сто, и пошла обратно, а я наконец обернулся на крик.

Это была девочка. Русые длинные волосы раскачивались в такт шагам. Пес, которого, судя по всему, звали Марком, начал кружиться вокруг девочки, лая и подпрыгивая – он сделал три круга, а потом просто терся об ее ноги. Я наблюдал за этим зрелищем, пока не понял, что девочка, все еще стоя на одном месте, серьезным и не очень то доброжелательным взглядом вонзилась в мое ничего не понимающее лицо.

– Привет, – робко вымолвил я, – Хорошая… хороший пес.

Моя попытка улыбнуться вряд ли увенчалась успехом.

– Это же пес?..

– Да, – в ее голосе слышалась злоба.

Вообще-то, она была довольно красива: необычайно тонкие и в какой-то мере изящные черты лица, особенно учитывая, что живет она… в деревне.

Здесь же трудно найти салон красоты, да?

Обычные карие глаза, которые показались мне большими, отлично сочетались с маленьким курносым носом и аккуратными губами, только…

Я сразу заметил и остановился на небольшой шраме возле её губ, идущем с подбородка. Он немного ломал впечатление, но, если честно, в тоже время придавал какой-то уникальный шарм, да и увидеть его с дали было непросто, если особо не всматриваться.

– А ты кто? – спросила девочка.

– Максим, – ответил я, –