дальше отдалялись от своих монгольских корней, ассимилировались, впитывали культуру своего окружения. Что же касается Ясы, то она перестала иметь ценность с момента распада Еке Монгол улуса, поскольку была направлена на сохранение его единства. Принадлежность к роду Чингиса стала мерилом наиблагороднейшего происхождения, дававшего право титуловаться «ханом», не более того.

В-четвертых, переход в веру, которую исповедовала значительная часть подданных, укреплял власть правителя. Не в общем смысле «один Бог – один хан», а в частном, конкретном, знаменующем единство между правителем и его подданными. Принято считать, что ордынским правителям принятие ислама обеспечило поддержку торгово-финансовых кругов, в которых преобладали мусульмане, а тем же ильханам смена веры обеспечила поддержку иранской знати, ставшей главной опорой их господствам. Великое Синее Небо даровало монголам власть над всем миром, но недаром же иранцы говорят, что полученный уксус лучше обещанной халвы. Если положить на одну чашу весов условное господство над миром, а на другую – реальную власть над собственным улусом, то вторая чаша явно перевесит.

Ордынская знать, если верить анонимному автору, написавшему продолжение «Сборника летописей» Рашид ад-Дина, не собиралась следовать ханскому примеру и обращаться в ислам. «Ты должен ожидать от нас покорности и повиновения, до нашей веры тебе не должно быть никакого дела», – говорили хану сановники-эмиры. Когда же стало ясно, что Узбек от них добром не отстанет, эмиры составили заговор с целью убийства хана. В хронике сказано о пиршестве, но скорее всего собрание, на котором эмиры планировали избавиться от Узбека, было курултаем. Если верить анонимному автору, то в заговоре участвовало сто двадцать знатных Чингизидов[65] во главе с сыном Тохта-хана, но верный Кутлуг-Темур предупредил Узбека, и заговорщики окончили свою жизнь с переломанными хребтами. Надо сказать, что в свое время еще Берке-огул пытался обратить монгольскую знать в мусульманскую веру, но не преуспел в этом начинании, поскольку не был в должной мере настойчив и решителен.

«Султан Узбек весьма могуществен, обладает великою властью и страшен неверным, – пишет путешественник и торговец Ибн Баттута в своем “Подарке созерцающим о диковинках городов и чудесах странствий”. – Он один из семи великих царей в мире, которые суть: Султан Западный, Султан Египта и Сирии, Султан обоих Ираков, Султан Турков, Узбек, Султан Туркистана и Мавара-эль-Нагара, Султан Индии и Султан Китая. Есть у него обычай, после молитвы в пятницу, восседать под шатром, который называют золотое седалище, богато украшенным. Тут посредине трон, покрытый серебряными досками, которые позолочены и украшены драгоценными каменьями. Султан сидит на троне. Четыре жены его находятся по правую руку, а другие по левую, сидя также на тронах. За ним стоят два его сына, по обе стороны, и перед ним сидит дочь его… Перед Султаном стоят князья, его племянники, братья и родня. Далее от них, ко входу, помещаются дети великих эмиров, а за ними главные начальники войск. Народ допускается по званиям, и после привета властителю своему каждый выходит и садится поодаль от шатра… В один из таких дней представили меня Султану. Он принял меня весьма милостиво, и потом прислал мне несколько баранов, коня и кожаный мешок с кумысом, который делается из кобыльего молока и считается здесь отличным напитком. Жены Султана живут в великом уважении. У каждой свое особое жилище, свои прислужники и рабыни. Когда Султан хочет посетить которую либо из них, то посылает известить ее, и для приема его делают большие приготовления. Одна из Султанш дочь Такфура[66], Императора Константинопольского. Я посетил всех Султанш, и тогда только был принят Султаном. Таков здесь обычай, и нарушение его почитается величайшею неучтивостью»[67].

То ли внешность Узбек-хана на самом деле отличалась привлекательностью, то ли хронисты льстили хану в своих трактатах, описывая его как «обладателя прекрасной внешности», «прекрасного внешностью и фигурой» или «имевшего наружность одного из красивейших созданий Всевышнего», но нужно отметить, что при всем том одевался Узбек-хан без особой роскоши. Арабский историк и энциклопедист Ибн Фадлаллах аль-Омари в своем сочинении «Пути взоров по государствам разных стран» пишет, что одежда хана не отличалась особой добротностью и богатством. Собственно, подобная скромность и подобает истинному мусульманину, каковым и считался Узбек-хан, а та роскошь, которую описывает Ибн Баттута, была обусловлена ситуационной, государственной необходимостью – великому хану следовало всячески подчеркивать свой статус в глазах подданных.

«Султан Узбек из дел своего государства обращает внимание только на сущность дел, не входя в подробности обстоятельств, – пишет аль-Омари, – и довольствуется тем, что ему доносят, но не доискивается частностей относительно взимания и расходования; у каждой из жен его есть своя часть доходов; каждый день он ездит к одной из этих жен, остается этот день у нее, ест и пьет у нее; она облачает его в [новую] полную смену платья, а ту, которая была на нем, надевает на одного из тех, которые случайно окажутся около него; одежда его не особой доброты и не высокой цены. Он [Узбек] мусульманин чистейшего правоверия, открыто проявляющий свою религиозность и крепко придерживающийся законов мусульманских, соблюдает совершение молитвы и отбывание постов; при всем его расположении к подданным и обращающимся к нему, рука его не щедра на подарки». Уличив Узбек-хана в скупости (а именно так и следует понимать слова «рука его не щедра на подарки»), аль-Омари сразу же пытается смягчить упрек: «Да если бы он захотел этого, то не достало бы у него доходов с земель его»[68]. Надо признать, что Половецкая степь, бывшая юртом Узбек-хана, не отличалась особой плодородностью и богатством, но в целом великий хан Золотой Орды в пору расцвета государства не бедствовал и не имел необходимости экономить, просто у него не было привычки разбрасывать золото с серебром налево и направо. К слову – об отношении Узбек-хана к золоту. Арабский историк Ибн Тагриберди в своем трактате «Блестящие звезды владык Египта и Каира» пишет о том, что Узбек-хан говорил: «Надевать золото запрещено мужчинам». Это соответствует установлению пророка Мухаммеда, который однажды взял в левую руку шелковую ткань, а в правую – золото, поднял обе руки и воскликнул: «Эти две вещи для мужчин из числа моих последователей запретны, а для женщин – разрешены».

Пожалуй, самым ценным отзывом об Узбеке является отзыв хулагуидского историка Шихаб-ад-дина Абдаллаха ибн Фазлаллаха, известного как «Вассаф-аль-хазрет» («Восхвалитель владыки»): «Благочестивый царевич Узбек, сын Тоглука, сына Токтая, сына Менгу-Тимура, обладающий божественною верою и царским блеском, лаптою права угнал мяч царства и теперь знамя ханства поднимает до горнего неба хоругвь ислама»[69]. Первоочередное значение имеет не благожелательная пышность