— Когда мы с ним взглядом встретились, меня словно в бездну потянуло. Сначала я подумала, что это он мою энергию пьет — дракуляндец, он даже в гостях вечно голодный — да только, когда я блоком прикрылась, он не сработал. И пока ты меня за руку не взяла, я всё падала и падала, и ничем не могла этому противостоять. Не понимаю, что это может быть.

— На лиходейскую чёрную магию похоже. Но насколько я помню, колдуны в Лихолесье всегда сами по себе — из лесов своих никуда не выходят, к себе никого не зовут и учеников со стороны никогда не берут, только если он — родной сын колдуна, а это редкость большая. Магические способности передаются от колдуна к колдуну напрямую, т. е. методом банального убийства. Прибил лиходейского колдуна — получи его силу — типа, дёшево и сердито. Да только, откуда здесь лиходейская магия? Пол этот, мальчик еще. Вряд ли ему под силу одолеть чёрного колдуна из Лихолесья. Тем более, что он вроде как дракуляндец, а в них магии не больше, чем в обычном неведе. Умение жрать чужую энергию не в счет.

— Странно всё это. Но я выясню, что с ним не так.

— Василиса, ты мне лучше расскажи, где ты была все выходные. Отец твой мне сказал, что ты к бабке в лес отправилась погостить. Я тебя вчера на балу весь вечер искала, но не нашла.

Василиса в деталях поведала Королёвой, что с ней приключилось с утра пятницы по вечер воскресения. И про превращение, и про «гостеприимный дом Царёвых», и про вчерашний бал. Снежана только успевала охать и ахать от услышанного.

— Ничего себе. А жизнь, доложу я вам, с каждым часом всё чудесатее и чудесатее… Откуда в наших краях такой волшебник? О подобной силе со времен Святогора никто не слышал. Тут ещё этот подозрительный Пол с лиходейскими способностями. Непонятная история. А Ябеде так и надо. Пусть теперь приезжему глазки строит — по Сеньке и шапка. Знаешь, я рада, что у вас с Ванькой всё так получилось. Иначе вы до окончания школы друг к другу подойти бы не решились. А сейчас всё предельно ясно.

— Да, Снежка, ты полностью права. Всё предельно ясно…

Хотя Василиса уже не была в этом так уверена. Сегодня Иван практически не смотрел в её сторону. Только при встрече кивнул и бросил обычное: «Привет!» Ничего, что бы указывало на его особое к ней отношение. Может быть, события трех прошедших дней были не больше, чем обыкновенный сон. Вот сейчас Василиса проснется, и будет пятница, и нужно будет идти в школу, а там Ванька, который любит непонятно кого… Да, Лиса, кажется ты слегка повредилась головой, и философия твоя тоже явно поврежденная.

В конце школьных занятий Василиса вспомнила, что её пригласили к академику для какой-то важной беседы. После звонка, когда все ребята понеслись в раздевалку, чтобы поскорее вырваться из школьных стен «на свободу», Василиса пошла в кабинет академика Баюнова.

— Что-то я зачастила сюда, однако, — размышляла Василиса, стоя у двери, — жаль, что денег каждый раз не дают, такими темпами и разбогатеть недолго.

Не успела она постучать, как дверь распахнулась. На пороге стоял Василий Баюнов.

— Василиса, проходи, мы тебя давно ждём, — сказал академик, пропуская девушку внутрь, — у нас появилась важная информация для тебя.

В кабинете академика по-прежнему без перемен: шкафы, книги, стол, окно, камин, кресло. В кресле, уже можно не удивляться, задумчиво сидела Ада Филипповна. «Дежавю!» — подумала Василиса.

— Лиса, девочка моя, мы с академиком выяснили, кто тебя заколдовал.

— Кто?

— Это был твой отец!

— Кто?! Что за бред!

— Василиса, присядь, пожалуйста.

— Бабушка, ты сейчас меня пугаешь. Волшебник, который меня заколдовал — мой отец?! Извини, но большей глупости трудно придумать. Во-первых, если ты помнишь, он вообще не чудодей! А во-вторых, зачем ему меня заколдовывать? Почему меня?

— Василиса, ещё раз прошу, присядь. Нам нужно поговорить, а это крайне неудобно, пока ты бегаешь по кабинету и размахиваешь руками.

Поняв, что спорить бесполезно, девушка постаралась взять себя в руки и присела на предложенный академиком стул.

— Василиса, ты, наверное, помнишь историю, как познакомились твои родители?

Василиса утвердительно кивнула, стараясь сохранять хотя бы видимость спокойствия. Явно у бабушки и академика поехала крыша, раз они на полном серьёзе несут эту ахинею.

— Так вот, пятнадцать лет назад полуживого Вечника выбросило на берег моря недалеко от нашего дома. Лада тогда нашла его и выходила. Они полюбили друг друга и поженились, хотя я была совершенно против — Вечник мне никогда не нравился.

— Бабушка, ты можешь мне объяснить, зачем всё это рассказываешь. Какое отношение история любви моих родителей имеет к тому абсурду, который здесь происходит?

— Подожди, Василиса, скоро ты всё поймешь. На протяжении пятнадцати лет у Вечника никогда не проявлялись никакие, даже маломальские, магические способности. Ничего, что давало бы повод заподозрить в нем чудодея.

— Ну вот, а я о чём!

— Василиса, пожалуйста, не перебивай. Сон, о котором ты рассказала мне сегодня утром, натолкнул меня на одну мысль. В древних книгах я нашла упоминание об одном великом чёрном колдуне из Лихолесья неимоверной силы, потому что он убил многих своих собратьев, вобрав в себя всю их магию и могущество, и стал в конце концов бессмертным. Имя ему было Кощей Вечный. Ничего не напоминает?!

— Нет, ничего не напоминает. Кроме того, что вы с академиком походу каких-то галлюциногенных грибов переели.

— Не спеши. Бессмертным он стал, когда вырезал себе сердце. Наложил на него заклятие нетленности. Сердце заключил в кованный сундук и повесил его на золотых цепях на одинокую сосну, которая растет на пустынном острове в океане. И пока бьётся в том сундуке его сердце, сам он не может умереть. И было это пятьсот лет назад.

— Бабушка, прекрасная сказка. Страшная, но интересная. Только мне одно не понятно. Если даже на секунду я тебе поверю, а я тебе не верю, остается вопрос — зачем он меня заколдовал?

— Мы думаем, Василиса, — вступил в разговор академик Баюнов, — что всё это он сделал не специально. Вечник действительно не помнит ничего, что случилось с ним до момента, когда его выбросило на берег. Что-то или кто-то настолько сильно заблокировал его сознание, что события прошлого навсегда стерлись из его памяти. Поэтому он не помнит, что он — лиходей. Поэтому никогда не колдует, ведь, благодаря тебе и Ладе, он знает себя совсем другим — любящим мужем и заботливым отцом, а