для Системы производители — крупные ученые, инженеры, хозяйственники и, конечно, „спецрабочие“. Не все из них, за исключением, как правило, последней группы, попав в номенклатуру, дисквалифицируются как специалисты и создатели общественного богатства. Напротив, Система создает такие условия, что многие могут реализовать свои творческие способности, только попав в номенклатуру и дав формальную клятву на верность ей. (Это объясняет, кстати, почему в годы застоя социально активные люди, не разделяющие коммунистической идеологии, вступали в ряды КПСС.)

Номенклатура — это каста. Тот, кто уже причислен к лику номенклатуры, может преспокойно проваливать одно дело за другим. Вкусивший от благ Системы из номенклатуры уже не выпадает. Разве что за нарушение законов „внутреннего распорядка“ и номенклатурной этики. Если ж грехов против Системы за „ответственным товарищем“ не числится, собратья по власти обеспечат ему в случае необходимости даже освобождение от уголовной ответственности. Проштрафившегося передвинут по горизонтали на другую, не менее ответственную должность. Верность номенклатурной идее здесь ценится превыше многого другого.

Еще в 1918 году Владимир Короленко писал о подозрительно большом количестве черносотенцев и уголовных элементов среди большевиков и о той опасности, которая возникает в связи с этим для новой власти. За 70 лет своего господства компартия научилась ограждать „своих мерзавцев“ (ленинское выражение! — Прим. А.С.) от ответственности, используя прегрешения и преступления своих функционеров как средство управления ими и обеспечения их безусловного послушания вышестоящему начальству. За примерами далеко ходить не надо — ими полна печать „перестроечного периода“, которая практически ежедневно дает новую порцию разоблачений на этот счет.

Номенклатурный подход к формированию государственных структур проник и в науку. Это когда-то, в самом начале своего становления большевики не брезговали использовать буржуазных „спецов“. При Сталине „спецы“ — за редким исключением — были изгнаны с высоких своих должностей, расстреляны или сгинули в ГУЛАГе, а одержанные с их помощью победы (и в гражданской войне, и в индустриализации России) коммунистические функционеры перераспределили между собой.

В последние годы от людей самых разных профессий я все чаще слышал сетования на то, что нормально работать становится совершенно невозможно. Засилье бездарей и непрофессионалов вело страну к краху. На что способен заведующий отделом, скажем, обкома КПСС, штатский человек, которому вместо выходного пособия вешают генеральские погоны и переводят начальником Главного управления внутренних дел? Партийный стаж засчитывается ему как профессиональный, и он получает все льготы наравне с человеком, который три десятилетия рисковал жизнью на оперативной работе. То же будет, если наш функционер изберет армейское поприще и наденет войсковые погоны. Да как же после этого даже заикнуться о ликвидации в армии или КГБ института политотделов? Какая сила может оторвать этих людей от такой кормушки?

Первое, что сделал, скажем, новый начальник армейских политорганов генерал Шляга, — устроил генералами и полковниками целую когорту попавших под сокращение ответственных работников ЦК КПСС. Кого-нибудь это удивило? Но неудивительно и то, что во всех сферах профессионалы тихо ненавидят выдвиженцев из аппарата.

Разумеется, в каждой системе есть и свои исключения. Редко, но бывает, что секретарь обкома, брошенный, точнее, переброшенный партией на новый участок, сам становится профессионалом. Для этого человек должен быть незаурядной личностью, и, может быть, потому на фоне обезличенных чиновников столь заметно лицо бывшего секретаря Кемеровского обкома Вадима Бакатина. Став министром внутренних дел, он реорганизовал аппарат министерства, решительными мерами укрепил правовую и социальную защищенность милиционеров, поддержал идею муниципальной милиции и дал самостоятельность республиканским органам внутренних дел. В ноябре 1990 года членам Верховного Совета раздали его личное обращение, в котором министр внутренних дел дал обстоятельный анализ кризиса в стране и предложил свою программу выхода из него. Через несколько дней его отправили в отставку без объяснения причин. Кстати, в своем обращении министр утверждал, что борьба с преступностью в стране невозможна, если правоохранительные органы не получат права привлекать к ответственности чиновников из высших эшелонов власти. Ясно, что такого права у него не было.

* * *

Здесь, пожалуй, надо рассказать и о „деле АНТа“. Для меня оно началось с почти детективного сюжета.

В начале 1990 года в прессе появились первые публикации об истории с проданными за кордон танками. Причем главным героем-разоблачителем выступал первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС Иван Кузьмич Полозков. И у меня нет сомнений, что сталинисты, уже разочаровавшиеся в Лигачеве и Гидаспове, пытались таким способом сделать имя новому кандидату на место „железной руки“.

По каким-то причинам консерваторам было выгодно пожертвовать и ими же созданным концерном, и, вероятно, даже премьером Рыжковым, который и благословил создание АНТа.

Концерн попался на провокацию, ибо подобные сделки были вполне в духе обычных его махинаций. И на его разоблачении краснодарский секретарь из скромного провинциала превращался в защитника народных интересов, в фигуру всесоюзного масштаба. Была здесь, видимо, цель дискредитировать и Горбачева, а заодно, чохом, все кооперативное движение. Ведь АНТ подавался не как государственный концерн, а как кооператив. Следовательно, можно приструнить и демократов, выступающих за развитие кооперации.

Признаем: игра эта была продумана и проведена весьма умело.

Но ни те, кто защищал АНТ, ни те, кто его обличал, не знали подлинной подоплеки событий. Да и я, когда прошла первая серия разоблачительных публикаций, еще ничего не мог заподозрить. Казалось, это всего лишь пример того, как благая идея создания государственно-кооперативных предприятий выворачивается в нечистых руках разворотливых жуликов наизнанку.

Неожиданно один из народных депутатов (человек, в чьей порядочности я уверен) предложил мне встретиться с крупным чином союзного правительства. Не стану рассказывать, где и как мы встречались, но представьте себе объемистую папку, которую вы раскрываете, и…

С первых же страниц стало ясно, что АНТ организован с грубейшими нарушениями закона. К тому же концерну предоставлены беспрецедентные льготы: он освобожден не только от таможенных пошлин, но и от таможенного досмотра.

Запомнились документы, свидетельствовавшие о ведении переговоров относительно продажи крупной партии новых советских истребителей (600 штук!) в одну из стран Ближнего Востока, а также о возможных поставках обогащенного урана.

Поразительно, что какому-то государственно-кооперативному объединению, возникшему на основе небольшого заурядного кооператива при одном из авиационных заводов, где и работали-то всего несколько десятков человек, оказывается такое внимание со стороны правительства.

Далее шли документы о спекуляции крупными партиями золота и необработанных алмазов. Сделки еще не состоялись, но переговоры велись на весьма и весьма солидном уровне. Я понял, что