Едва выйдя из подъезда, Карина приостановилась, растерянно оглядываясь по сторонам, словно кого-то искала, и тут же невысокий сутулый мужчина, который вел ее за локоть, зло прикрикнул и толкнул ее вперед.

– Вот она, убийца! – выкрикнула какая-то тетка из толпы зевак. – Мужа родного отравила! Из-за любовника… Ее бы саму крысиным ядом надо! Эх, жалко, не полагается!

– Тут вообще одна живешь, – вздохнула блеклая женщина лет сорока. – Годами в пустом доме горе мыкаешь, не к кому прислониться, не с кем словом перемолвиться. А у этой – полная чаша, и муж, и любовник… Зачем же убивать-то, если самой не надо? Ну мало ли что тебе надоел, так, может, другим пригодится…

И тут Карина встретилась со мной глазами.

Она оживилась, выдернула свою руку у конвоира, шагнула ко мне и крикнула:

– Дашка, не убивала я его! Честное слово! Это она, стерва старая, все врет! Помоги мне…

– Не понимаешь хорошего отношения? – Сутулый полицейский грубо схватил ее за плечо и толкнул к машине. – Сейчас я тебе, тля позорная, наручники надену, если будешь порядок нарушать! А ну, садись живо! А вы, граждане, лучше расходитесь по домам! Здесь вам не цирк зверей и не кино широкоэкранное! – И он окинул неприязненным взглядом толпу зевак.

Затем он втолкнул Карину на заднее сиденье полицейской иномарки, но, прежде чем дверца захлопнулась, она еще раз выглянула наружу и крикнула:

– Помоги мне, Дашка!.. Она все врет…

Менты расселись по машинам и укатили.

Зеваки еще какое-то время обменивались впечатлениями от бесплатного спектакля и тоже двинулись по домам, убедившись, что зрелище закончилось. И я медленно пошла прочь, размышляя об увиденном и услышанном.

Выходит, Карину только что арестовали по подозрению в убийстве Вадима.

Но ведь это полная ерунда! Я сама видела, как они в тот роковой день вышли из дома под руку с Шурочкой. Свекровь посадила Карину в маршрутку и двинулась по своим делам, но прежде поглядела на окна и помахала своему обожаемому сыночку.

Так что Вадим, несомненно, был еще жив.

Кроме того, Карина вышла из дома в таком виде, что вряд ли была способна на убийство.

Я вспомнила ее понурость, цветастый платок, которым было обмотано ее лицо…

Что такое выкрикнула Карина, когда заметила меня в толпе?

«Помоги мне…»

Нет, не это.

«Она все врет».

Явно она имела в виду Шурочку, нашу общую обожаемую свекровь. Тем более что первый раз назвала ее «старой стервой». Это определение как нельзя больше подходит нашей свекрови. В чем же дело? Шурочка наговорила на Карину, подвела под обвинение в убийстве… Но зачем?

– Девушка, можно вас на минутку?

У меня на пути появился крупный, плохо выбритый мужчина лет тридцати пяти с коротко стриженными темными волосами и родинкой на левой щеке.

– Капитан Меленков… – представился он и показал мне какое-то удостоверение. Впрочем, показал он его так быстро, что я не успела ничего разглядеть – ни фотографии, ни надписи на корочках. Да и фамилию капитана расслышала не очень четко – может быть, не Меленков, а Меринков или даже Муринков.

– Нам нужно поговорить, – заявил этот непонятный капитан, вежливо, но твердо беря меня за локоть. – Нам с вами есть о чем поговорить, вы согласны?

Я вспомнила, как только что на моих глазах точно так же вели за локоть Карину, и вырвала руку.

– О чем вы хотите со мной разговаривать? Я ничего не знаю… Я не имею ко всему этому никакого отношения…

С этими словами я снова бросила на капитана быстрый внимательный взгляд.

Я хотела как следует разглядеть его лицо, но это не получилось – мой взгляд почему-то притягивала его родинка. Большая, темная, по форме она напоминала какой-то остров на карте. То ли Сицилию, то ли Сардинию… С географией у меня в школе были проблемы.

– Ну, это вам только кажется, – довольно покладисто отозвался капитан, шагая рядом со мной. За руку он меня больше не хватал, но ненавязчиво теснил в сторону от людей, к узкой дорожке, пересекающей газон.

– Пойдемте, поговорим, – настаивал он. – Может быть, вы что-то вспомните. Что-то важное. Очень часто свидетелям кажется, что они ничего не помнят, а на самом деле… Только, разумеется, разговаривать будем не на улице. Здесь слишком много любопытных, вы согласны? У меня машина припаркована рядом. Буквально десять минут. Чтобы не вызывать вас повесткой…

Я неохотно двинулась в ту сторону, куда он меня подталкивал, искоса посматривая на странного полицейского.

А он и правда был какой-то странный.

То и дело поглядывал по сторонам, словно чего-то опасался, разговаривал вполголоса. Обычно полицейские держатся гораздо увереннее, по-хозяйски…

Мы свернули в соседний двор.

– Ну где же ваша машина? – поинтересовалась я.

– Совсем рядом! – отозвался мужчина и снова взял меня за локоть. – Вон там, за гаражами…

Все страньше и страньше, как говорила Алиса в Стране чудес.

Что это он поставил свою машину так далеко от места преступления? Его коллеги припарковались перед самым подъездом, и это вполне понятно. Зачем далеко ходить, тратить время? А этот оставил транспортное средство в соседнем дворе, да еще в каком-то темном углу… Да и ведет себя очень подозрительно!

– Вот, вот уже моя машина! – проговорил капитан, подталкивая меня к видневшейся в дальнем углу двора черной, не очень новой «Ауди» с тонированными стеклами и при этом снова как-то воровато оглядываясь по сторонам.

Надо сказать, что эта машина тоже плохо подходила для скромного сотрудника полиции. И внешний вид, и цена, и тонированные стекла больше соответствовали представлениям о машине бойца невидимого фронта, проще говоря – бандюгана.

И тут со мной что-то произошло.

Как будто в меня вселился совершенно другой человек.

Как действовала бы в этой ситуации обычная «я», бесцветная, работящая, в меру занудная и довольно нерешительная женщина?

А никак.

Позволила бы этому странному капитану усадить себя в машину. И один бог знает, к чему бы это привело.

Но сейчас я вдруг словно проснулась.

Еще раз искоса взглянула на своего подозрительного спутника и окончательно убедилась, что никакой он не полицейский. Взгляд бегающий, вороватый, голос вкрадчивый, и эта родинка…

Тогда я словно нечаянно споткнулась. При этом, опять же словно нечаянно, вырвала у него свой локоть и чуть отступила в сторону.

Он инстинктивно притормозил, начал поворачиваться в мою сторону и приоткрыл рот, словно хотел меня о чем-то спросить.

И тут я, сама себе удивляясь, изо всех сил пнула его ногой в самое чувствительное у любого мужчины место.