о таком ли дне мечтали мы все долгими зимними вечерами? И – вот он! И сотворил это Никита, открывший «дверь в рай».

Не понравиться это не могло только… кому? Моему любимому брату, с которым мы боролись всю жизнь за звание «гения наслаждений». Но – дисциплина клана! Инициатива должна исходить от него… а тут – самодеятельность. Захомутал он себя! И ушел.

Вслед за ним потащились и остальные. Но – счастливые. Никита в каком-то цветастом пончо, в соломенной шляпе шел, пританцовывая, первым, за ним, приплясывая – дети со связками рыб, познавшие, наконец, вкус успеха. За ними шли, слегка заплетаясь, жены, вновь почувствовавшие сладость жизни, поглядывающие на «вакантного» Никитушку (фавна). Боттичелли! «Весна»!

А что же мой брат? Как ответил? По кошачьи вкрадчиво. За скромным ужином (добыли лишь одного леща), заявил (в сторону Никитушки, страстно сверкающего очами, даже не поглядел):

– Сегодня в двадцать три ноль ноль приватная вечеринка закрытого клуба «Филимонки-2». Членский билет обязателен!

Что он имел в виду под членским билетом? Особое выражение лица? Я-то в Филимонках бывал! А вот как остальные? Остальные, оказалось, тоже не волновались: с выражением лица все в порядке. Лишь Никита метался!

– Я не то сделал, да?

– Ну почему не то? – отвечал я расплывчато. – Сделал ты то! Но что теперь?.. – Я разводил руками.

– Так мне уезжать? – Никитушка сник.

– Ну что ты! Как-нибудь… умнется.

Какие все нервные! Только я железный. Но – проржавевший.

Себастьян, надо признать, блистал! Назначив себя в жесткой иерархии клана «Генеральным по общим вопросам», он из всего сонма «общих вопросов» предпочитал в этом сезоне один: «Организация приватных вечеринок для узкого круга» – и тут не знал равных. Мы сгрудились вокруг широкого пня, уставленного в основном бутылками спирта (поскольку «саратовский куст» нашего клана состоял, по большей части, из медиков). По определению мастера – это был «бар отеля “Ритц”». Все принарядились, кроме, надо заметить, самого мастера: те же тапочки и рубашка. Но он мог себе позволить такое! И творил чудеса. Небольшими добавками яблочного сока и «плодововыгодного» вина он создавал коктейли мирового уровня.

– Бармен Себастьян, отель «Ритц», близкий друг его знаменитых обитателей, включая старину Хэма, рекомендует – «Дайкири без сахара»!

С сахаром, действительно, были проблемы… но нынешний высший круг пьет дайкири исключительно без сахара. Всё тонно!

Помню, как мой шурин Геннадий, собираясь на это «пати» (одно из любимых определений Игорька), говорил сестре моей Оле, подбирая ансамбль:

– Подай мне портки. Те – зеленые. Сказочные!

Все говорили тут в стиле «Себастьян». Да и он не умолкал, все усложняя программу:

– Лучшие сомелье Средней Азии рекомендуют напиток… «эпл свинг»! Приятное послевкусие, непредсказуемые последствия!

Его «заносило», но это же его и «заводило»: он таращил глаза, надувал щеки, шумно выдыхал, борясь с хохотом. Хохот и священнодействие – несовместимы! Давился иногда смехом, но пафос сохранял. Ликование нарастало.

Веселый наш шум летел над рекой, и проплывающие теплоходы (на палубах которых тоже, кстати, шла гульба), приветствовали нас протяжным гудком.

– Наше место, кажется, становится модным! – комментировал Себастьян. – Боюсь, скоро сюда нахлынут все богатые бездельники побережья!

Никитушка, сочтя это знаком (кто, на самом деле, богатый бездельник, как не он?), вышел из тени на свет костра и протянул руку с граненым стаканом. Мастер как раз замешивал «Драйв Манхеттен» в десятилитровой кастрюле… Взгляды их встретились. Историческая секунда… длилась долго. Я любовался ими… могли бы дружить! Но – неумолимый Себастьян, «фанатический приверженец клана», сделал шаг и накрыл ладонью протянутый стакан.

– Ты, Никитушка, не кооптирован! – с ноткой жалости произнес Игорек. – Только представители клана! – Он вскинул голову.

Дрожащие пальцы Никиты выпустили стакан. Дальнейшая его судьба (в смысле, стакана) неизвестна. А сам «проситель» исчез из пространства, озаренного костром, и потом лишь его глаза сверкали из темноты. Не кооптирован! А изысканность праздника нарастала.

– Сухой мартини! (где же, интересно, он его брал?) Пьем!.. медленными глотками… преодолевая отвращение… Вот так! А теперь – огненный танец фламенко!

И все заплясали в свете костра! И даже Никитушка (сердце мое сжалось), робко подплясывал там у себя, в душной полутьме. Я воровато вынес ему стакан…

Веселье крепчало. Все стали брататься… Точней – не все, а только родственники по паспорту. Дальше не помню. Все чудесно спали прямо на берегу.

Проснулся от каких-то хрюканий и завываний. Что это? Никитушка пытался завести моторку. Но – нерешительно. Уплывать надо… Но кто же пригонит судно обратно?

Переживая, я подошел, обливаясь потом. Да-а… спирт дает послевкусие. Причем – труднопереносимое. Что почувствуют эти счастливцы, разбросанные на берегу в разнообразных позах (некоторые, впрочем, добрались до палаток)? Что их спасет, когда проснутся они? Лишь пустые бутыли сияли на солнце.

– Моторку… вернешь? – пробормотал Никитон.

Зарубежный его рюкзачок валялся в пыли. Как Никитушка рвался сюда! Примерно так же мучительно, как рвется сейчас моя душа. И вдруг меня осенило.

– Конечно, верну… Но только вместе с тобой!

– Это как?

– А мы с тобой… спасем человечество!

– Как? – Взгляд его просветлел.

Подошел, позевывая и почесывая мохнатое брюхо, Юрок.

– Да-а… Перебрали. Посуду надо куда-то убрать…

Он по-хозяйски огляделся. Юрок – наш командор, все здесь устроивший. Себастьян его, правда, называл «наш шерп», имея в виду восхождение на Джомолунгму, высочайшую в мире вершину, себя, видимо, считая сэром Хиллари… Ура! Хиллари поднялся на высочайшую в мире вершину. А непальский шерп Тенцинг Норгей всего лишь груз на вершину донес – кислородные баллоны и другую мелочь весом более центнера. Так кому слава? Хиллари! Шерпы к славе не стремятся. Юрок относился к этой схеме добродушно – он, действительно, тащил все, как непальский шерп.

Он уже не комплексовал. Чего ему комплексовать? Он один из королей в своей отрасли. А здесь у нас царство Клана, и царит, безусловно, Себастьян! А Юрок ради любимых братиков готов на все! И теперь надо было снарядить экспедицию на моторке. Только вот куда?

– За добавкой? – улыбнулся добродушно. – Давай! Все в ноженьки рухнут.

– Никита вот уезжает.

– Да ну! Давай хоть познакомимся!

Обнял его – теплый, пушистый:

– Ты отличный мужик. А чего так спешишь?

Никита дернул плечом.

– Игорек лютует? Это он так. Он добрый.

– Я тоже думаю, что такие вопросы с похмела не решаются. Думаю, все смягчим! – сказал я.

– Так для того тут и собрались! – сказал Юра.

– Концепция меняется! – подытожил я.

И Юрок, позевывая, в рваном халате, побулькав канистрой и усмехнувшись: «Увы, не спирт», заправил бак. Острый запах бензина разлился по острову и, возможно, вселил подсознательную надежду в похмельные сны. Юра разъяснил нам стратегию, а