отдаться под покровительство сильной соседней державы, вот только не ошибиться с выбором и не продешевить. Пора снимать рыцарский плащ, белый с черным крестом, и становиться герцогом Курляндским и Семигальским — этот титул ему обещал польский король Сигизмунд Август этой зимой, когда он слезно просил его о серьезной помощи.

С монархом магистр был знаком давно, со времен своего нахождения на посту коменданта сильнейшей крепости ордена Феллин. Тогда он стал первым помощником старого магистра (или гроссмейстера как порой называли главу Ливонского ордена), что добровольно передал ему власть полгода тому назад, в самый тяжкий момент борьбы с царем. Кроме того, перейти на сторону Польши и союзного с ней Великого княжества Литовского, его склонял князь Радзивилл, по прозвищу «Черный», занимавший влиятельный пост Виленского воеводы — то есть комтура литовской столицы.

Однако преклонять свою голову перед королем Кетлер не хотел — одно дело быть правителем независимой Ливонской конфедерации и ландмейстером ордена, а другое вассальным герцогом, к тому же получившим корону из рук короля, ибо никакого герцогства с таким ленным названием в природе не существовало до нынешнего дня.

Нужно собрать все силы, какие только можно, и продолжать войну с московитами до конца — тут магистр надеялся все же на победу, хотя шансы казались ему мизерными. А для войны нужны пешие ландскнехты и конные гофлейты, а те очень любят деньги — тяжелые увесистые серебряные талеры или маленькие золотые дукаты, гульдены и дублоны. К тому же плату нужно выдавать вовремя, иначе эти вооруженные до зубов вояки, не боящиеся ничего в мире и не имевшие в своих душах ничего святого, начнут грабить орденские земли так, как даже татары не смогут, а московиты только плакать будут от черной зависти.

Кетлер отдавал себе отчет, что реальной помощи из германских земель он не получит. Даже денег не дадут, ибо он сам и его рыцари еще пока католики, в отличие от горожан Ливонии, особенно ганзейских, а Реформация всех разделила и в фатерланде, и в его родной Вестфалии. Нет, там если и помогают, так исключительно морально — магистр взял в руки новостной листок, отпечатанный в Нюрнберге и повествующий о зверствах русских в Ливонии. На нем московиты из луков стреляют обнаженных женщин — какая невероятная глупость изображена!

— Это ясырь, как говорят русские, а пленницы самый ходовой товар, тем более такие грудастые. Никто из воевод и ханов не отдаст такой дурной приказ — его просто не исполнят!

Несмотря на принятый целибат, магистр ценил красивых женщин, ведь обет безбрачия не предусматривает, как шутили рыцари, бегства от дам, их просто нельзя приводить в костел для венчания. Так что ландскнехты, рассматривая такие листки, только ржали как переевшие ячменя с пивом лошади. И злословили, что если бы в листках напечатали, что они сами творят над населением и русскими пленниками, то против ордена выступили бы все добрые христиане, что отвергли папскую веру.

И были правы — все жители европейских стран боялись ландскнехтов и черных рейтар больше, чем грешники адской сковородки. Там могут и пощадить милостью Христа, а наемники даже слов таких не знают, давно отринув как милосердие, так и Господа, и совершенно не бояться обиталища Люцефера, понимая, что никогда не отмолят собственных преступлений.

Так что можно убивать, насиловать, грабить и жечь дальше — места на небесах уже не будет, так что нечего бояться!

— Что же задумал принц? Почему он отступился от Ревеля?! Ведь третье епископство уже падало в его руки спелым плодом!

Кетлер задумался, привстал с кресла — доспехи звякнули, он их носил почти постоянно. Покупка Эзель-Викского и Курляндского епископств застала его врасплох. Совершенно незаконная сделка без его одобрения, но в то же время прелат мог свободно продать свои земли — вот такой юридический казус. Скрепя зубами, Готхард был вынужден признать совершенную сделку — воевать с датским королем не с руки, не тот это противник, тем более что орден не имел флота. Но неофициально — письменного согласия, с подвешенной к свитку большой печатью, он не давал, отчетливо понимая, чем грозит выдача такого документа.

— Не получилось, прямо — решил с бока зайти?! Послов отправил, да еще интригует, угрожает умело. Интересно — кто у него советники? Не мог же этот молокосос сам до такого додуматься?!

Переговоры с посланником датского принца рыцарем Иоганном Даве были тяжелыми. Если отбросить всю словесную шелуху, то Магнус, а за ним датский король Фредерик, предлагали зафиксировать старую сделку на основе новой. Суть предложений проста — договориться о принятии «покровительства» над землями. Магнусу отходят все орденские владения на островах, причем магистру уже донесли, что комтур Зонебурга уже написал прошение принцу о таком протекторате, не спрашивая согласия его, как ландмейстера. За это предательство ему заплатят две тысячи семьсот талеров, что гораздо больше пресловутых тридцати сребреников.

И в том, что датчанин пойдет гораздо дальше, просто подкупая комтуров, Кетлер не сомневался — все хотели получить звонкую монету и как можно быстрее покинуть гибнущий Ливонский орден.

А потом попробуй выдери из цепких лап датчан эти земли?!

Но с абсолютно выигрышной позиции принц неожиданно отступает и предлагает сделку с обменом земель, замаскированную под это самое «покровительство». Предложение Магнуса касательно собственных земель его Эзель-Викского епископства таково. Разделить Вик, или Ляанемаа, на три части — восточную с замком Лоде, западную с Лоэлем, Хапсалем и подлежащим восстановлению Вердером, и южную с Перновым, где епископ имел старый замок, контролирующий этот богатый ганзейский город. Над восточной частью орден берет протекторат в обмен на отдачу всех островных земель. Южная часть идет на обмен городка Виндавы с замком и небольшой прибрежной полосой вдоль «Ливского берега», что стиснуто со всех сторон Курляндским владениями епископа.

Территории равноценные по размерам, если судить по карте и перечню, причем чуть больше земли будет передано ордену. Соглашение действует до конца войны, а там по взаимному согласию либо совершается обратный обмен, или одна из сторон может выкупить переданные под «покровительство» владения. У Кетлера сжалось сердце — магистр понимал, что по окончании войны, если орден уцелеет, то «выкуп» пойдет лишь с одной стороны — датчане вернут свои земли, дав серебро, в котором и так отчаянная нужда. И хуже — восточный и южный Вик будут разорены войной — поход московитов этим летом придется именно на западную часть земель эстов, в то время как острова и Ливский берег не пострадают.

— Каков хитрец! Но кто же его советники?!

Не принять это предложение невозможно, ибо дальше пошли угрозы, совершенно реальные и страшные. Сама покупка Ревельского епископства принцем,