— Ну, это он зря, — промолвил Ивор Дейвис.

— И поверьте мне на слово, когда он к нам заходил на ферму, то так и шнырял вокруг глазами — наверняка высматривал, что еще можно из нас выжать на следующий год, — поведала Гуэн Дирион. — Думаю, нам не стоит доверять ему, несмотря на все его манеры.

— В конце концов, он всего лишь Герейнт Пендерин, — напомнил присутствующим Илий Харрис.

— Не понимаю, почему мы должны робко стоять, позволяя графу Уиверну заходить к нам на подворье и в наши дома, когда ему вздумается, — заявила Марджед, все еще пылая гневом. — Не понимаю, почему мы даем ему это право. Не пора ли нам отплатить ему той же монетой?

— Марджед, — вступил в разговор Алед, — не стоит торопиться. У него ведь есть право посмотреть, чем он владеет.

Она обернулась к нему, сверкая глазами.

— Алед Рослин, — сказала она, — ты вроде бы считаешься нашим вожаком. И вроде бы должен работать с комитетом, чтобы помочь нам устроить организованное и действенное выступление против наших хозяев, а мы так до сих пор ничего не знаем, что конкретно нам нужно делать.

— Сейчас не время и не место, Марджед, — сказал он.

— В таком случае где это место и когда наступит это время? — спросила она. — Скажи нам, Алед. И что мы будем делать? Разрушать заставы, как делают в других местах? Это сработало три года назад. Для большинства из нас заставы — последняя капля. А скоро придет пора везти известь на поля. Разве нам по карману дорожная пошлина?

— О, Марджед. — Сирис уже поднялась было, чтобы уйти, но вновь опустилась на скамью. — Не говори о насилии, прошу тебя.

На Аледа она не смотрела.

— Комитет работает над этим, — ответил Алед. — Вопрос не из легких. И не стоит его здесь обсуждать так открыто. Трудно найти человека, который возглавил бы такое движение. Нам нужен тот, кто возьмет на себя роль Ребекки.

— А что, если тебе взяться, Алед? — предложила Морфилд Ричардс, жена фермера, жившего в трех милях от деревни.

Но Алед покачал головой, явно чувствуя себя неловко.

— Я примкну к такому движению, если оно будет организовано по решению комитета, — сказал он. — Но возглавить его не могу, Морфилд. У меня нет такого авторитета. Ребекке придется командовать целой армией мужчин, а это нелегко.

— И женщин, Алед, — добавила Марджед. — Ей придется командовать целой армией мужчин и женщин. И что, у нас не найдется такого смельчака? Юрвин взялся бы за это. — В ее голосе слышалась горечь. — Так вот, я полагаю, нам не следует дожидаться решения комитета или появления Ребекки. Я полагаю, нам следует проявить свое недовольство сейчас. Без промедления.

— Но как, Марджед? — спросил Ивор.

— Только без насилия, — заволновалась Сирис.

— Можно выказать недовольство и без насилия, — сказала Марджед. — Можно досаждать, не прибегая к жестокости или ненужному разрушению. Молоко, которое привозят в Тегфан, однажды может оказаться кислым. Или его не донесут до кухни, а случайно разольют по крыльцу и террасе. Однажды ночью дверь в конюшню случайно окажется незапертой, и все кони разбредутся. Может произойти еще тысяча разных вещей, было бы воображение.

Послышались смешки и удивленные возгласы. А затем все принялись фантазировать.

— Как-нибудь ночью овцы уйдут с пастбища, проломив ограду, и решат пощипать цветочные клумбы.

— А если он заявится к кому-нибудь в дом, то что взять с неловкого старика, разлившего чай или свиные помои?

— Как-нибудь он поедет верхом, а поперек аллеи окажется веревка, да еще лошадь испугается какого-нибудь резкого звука и помчится галопом. Да, хотел бы я увидеть такую картину.

— Слишком жестоко, парень, помилосердствуй. Лошадь может повредить себе ногу. А седок приземлится и переломает себе ребра.

Все очень веселились, обмениваясь подобными репликами.

— Ну, — обратилась к ним Марджед, — кто со мной?

Несколько человек, среди них, конечно, Сирис, категорически отказались. Еще несколько согласились попробовать при условии, что никто, включая графа Уиверна, не пострадает. Большинство же с восторгом согласились проявить свое недовольство, а заодно отплатить за свои страхи и горести. Само собой вышло, что Марджед взяла на себя руководство. Алед советовал подождать.

— Дай ему еще неделю или две, Марджед, — попросил он. — Возможно, теперь, увидев все собственными глазами, он кое-что изменит. А к тому времени кто-нибудь согласится стать Ребеккой, и мы сможем выступить гораздо более широким фронтом.

Но Марджед не желала ждать.

— Я ждала больше двух лет после ареста Юрвина, — спокойно сказала она. — Я ждала несколько месяцев после образования комитета, куда тебя выбрали, Алед, представлять нас. Я ждала почти неделю после приезда Герейнта Пендерина, после приезда графа Уиверна. Я ждала уже достаточно.

Вокруг раздался одобрительный ропот.

— Что ж, — Алед поднялся с места, — ты поступаешь так, как считаешь нужным, Марджед. А я подожду решения комитета. Тебя проводить, Сирис?

— Нет, спасибо, Алед. — Сирис не смотрела на него, хотя говорила очень решительно. — Не хочу, чтобы ты делал крюк.

Она поспешно покинула классную комнату, одна, даже не бросив взгляда на Марджед.

Если бы не Герейнт Пендерин и ему подобные, с горечью размышляла Марджед, то не было бы между ними таких разногласий. Все, что они хотят, это жить спокойно и честно зарабатывать на достойную жизнь. Но это право у них отнято, и она, если нет никого другого, позаботится о том, чтобы они не сложили смиренно лапки.

И пусть со стороны кажется ребячеством их готовность придумывать каверзы для графа Уиверна. Все дело в том, что у них слишком мало способов выразить протест.

Мэтью Харли знал, что репетиция церковного хора проходит вечером по четвергам. И он также знал, что в этом хоре поет Сирис Вильямс. Он не договаривался с ней о встрече после репетиции, так как предполагал, что, вероятнее всего, она пойдет домой вместе с Марджед Эванс. Но все равно слонялся по деревенской улице на всякий случай, если вдруг она выйдет одна.

— Да, благодарю вас, — сказала Сирис, когда он, поздоровавшись, попросил разрешения проводить ее домой.

Она даже взяла кавалера под руку — он сам предложил ей опереться на его локоть. Во время воскресных прогулок он никогда этого не делал. Валлийские женщины, особенно те, что часто ходят в церковь, какие-то странные. Чересчур строгих правил. И очень робкие.

Но ему нужна была женщина, жена. Он не верил, что Сирис Вильямс или любую другую женщину поместья можно заполучить без брака, хотя одно время подумывал о Марджед Эванс. Она достаточно долго вдовеет, чтобы почувствовать беспокойство, и, возможно, не откажется немного покувыркаться. Впрочем, Марджед Эванс не была в его вкусе. Слишком она волевая, слишком прямолинейная. Сирис гораздо приятнее. Она хорошенькая, покорная и очень аппетитная. А ему, безусловно, не хватало женщины.