«По Вашему запросу необходимо посмотреть метрические книги по Боброву и записи ЗАГС. Причём желательно найти не только рождение Вашего отца, но и брак его родителей. Поэтому смотреть не только 1918 год, но и более ранние записи. Метрики сохранились по двум церквям, сейчас они находятся на реставрации.

Записи ЗАГС нужно смотреть непосредственно в Боброве. Можно попытаться также отыскать Ваших родственников в Лисках.

Вопросы, хоть и с некоторыми дополнительными расходами, но решаемые.

Заранее рассчитывать трудоемкость довольно затруднительно, но думаю, что 15 тысяч аванса на первый этап поисков было бы достаточно. Потом можно продолжить изучение истории семьи вглубь, если будет на то желание.

Если согласны, прошу сделать перевод на карту СБ (следует номер)».

В тот же день Председатель ответил краеведу:

«Чуть отойду от операции и пришлю Вам аванс. На следующей неделе, ближе к концу.

Родственники в Лисках мне лично не нужны, я не особо родственный человек.

Костя Вам, я полагаю, объяснил, что меня интересует, кто был мой дед.

Есть фото бабки с отрезанным военным (малость погона и тулья фуражки остались). Есть сведения от бабки Веры (мне было 15 лет), что в роду у нас был кавалерийский офицер. Осетин, якобы командир личной охраны генерала Звягинцева (из Масловки, если меня память не подводит), но бабка, может быть, из конспирации, относила этого офицера к предыдущим поколениям нашей семьи.

Ещё, моя мать, не любившая бабку, говорила: „Она так хотела стать барыней, перед революцией стала, а революция-то всё у неё и отняла!“ (Мать говорила торжествующим тоном.) И ещё что-то о том, что столовое серебро, закупленное бабкой, революция конфисковала.

Бабка Вера ходила в церковь в Лисках, знала молитвы, может, там её кто помнит?

Свидетельство о рождении моего отца датировано 1927 годом и удостоверяет, что он родился 20 марта 1918-го от родителей: Иван Иванович и Вера Мироновна. Иван Иванович вроде был связан как-то с зерном, заведовал элеватором, что ли. Сохранилась его крошечная фотография. Человек на фотографии не вяжется с внешним обликом отца моего и его брата Юрия.

Ну и так далее».

В тот же день к вечеру от Антона:

«Масловка действительно принадлежала помещикам Звягинцо́вым (так вернее), и один из них (Николай Иванович) был генералом и воевал в Первую мировую. Потомки их многочисленны, живут в Европе, иногда приезжают. Отрывки из воспоминаний Дмитрия Ивановича „Путешествие из Петербурга в Масловку“ печатались в „Русской мысли“ в Париже. Родственников, конечно, не выбирают, как друзей, но зато у них могут храниться какие-нибудь документы. Тем более что они никуда особенно не переезжали, и Вера Мироновна жила там же. Я так прадедов архив отыскал у троюродной тётки. Так что было бы целесообразно их найти, даже если не хочется „знаться“».

На следующий день, 25 марта, Председатель пишет Антону:

«В Лисках жила (повторяюсь) Вера Мироновна, её дочь Алевтина Ивановна и сын Алевтины — Александр, фамилию его не помню. По возрасту мой двоюродный брат лет на пять младше меня, так что может быть ещё жив и, возможно, у него сохранились фотографии какие-то».

Председатель поговорил с Костей по поводу Антона и его заявки на аванс, и вот письмо от Антона от 31 марта.

Вначале он цитирует Костю:

«Председатель поручил узнать, сколько всего будет стоить розыск его предков?»

«Обычно такой ответ могут дать только генеалогические конторы, а это означает, что под озвученную сумму будут подгоняться расходы.

Несколько лет назад они начинали от 500 (пятисот) тысяч. Разумеется, используя труд генеалогов-фрилансеров вроде меня и прибавляя сзади нолик.

Нормальный расчёт может делаться только поэтапно. На данном этапе:

1. Просмотр сохранившихся метрических книг по Боброву за 1916–1918 гг. в Госархиве Воронежской области (рождение Вениамина Ивановича и, возможно, брак его родителей).

2. Поездка в ЗАГС Бобровского района, просмотр записей о рождении и браке за 1918–1925 гг. (та же цель).

2. Поездка в Лиски, поиск родственников.

Из озвученных 15 тысяч мне останется хорошо если тысяч 9, остальное уйдёт на проезд и прочее. То есть три тысячи за день работы, что в данном случае почти ничего.

Следующие этапы, если на то будет желание, могут заключаться в работе над генеалогией родов Ваших деда и бабки в областных архивах, архиве древних актов в Москве. Возможно, в Киеве.

По слободе Масловка метрические книги не сохранились, вроде бы есть одна ревизская сказка, также в страховых ведомостях могут быть списки домовладельцев за 1870–80-е годы, так что тут по Воронежу тоже много с Вас не возьмёшь. Ориентировочно ещё тысяч десять-пятнадцать (если всё так и есть).

Про РГАДА загадывать пока и совсем рано. Может быть, Вы захотите привлечь кого-то из московских исследователей. Их услугами я не пользуюсь, знаю, что несколько лет назад брали по 100 у. е. за документ. Возможно, есть смысл поднять личное дело Вашего отца (раз он был военным) в архиве Министерства обороны в Подольске.

Так что итоговая сумма в данном случае зависит от Ваших пожеланий».

Председатель ответил на это письмо краеведа в тот же день. Вот что написал, утаив, что краевед показался ему неумеренно внимательным к суммам денег и даже разнузданным:

«Мы с самого начала не договорились (поскольку к Вам обращался Костя) о том, чего я хочу.

Я не праздный ленивый олигарх, которому любопытно получить свою как можно более пышную родословную. Небольшие деньги я зарабатываю журнализмом, поскольку книги в наше время приносят пшик. Большую часть зарабатываемых денег я трачу на нужды Партии, с 1994 года так повелось. Крупное дорогостоящее исследование моей семьи мне не под силу, да оно мне и не нужно.

Меня конкретно интересует, кто был мой дед по отцу. Был ли это Иван Иванович, и если мой дед носил эти ФИО, то чем он занимался. Был ли он, как я предполагаю, офицером ещё до революции, и это по одному факту такого отца у моего родителя не сложилась его воинская карьера. Это меня интересует.

Я сам поехал в ЗАГС в Боброве прошлым летом. Оказалось, метрические книги сданы в архив, а архив отправил их пока на реставрацию.

Реставрация длится и длится, и в архиве по телефону мне сказали, что она может длиться ещё и до конца этого года. А потом может ещё оказаться, что запись, например, вырвана.

Всё, что мне нужно в данный момент, — копия записи о рождении моего отца в метрической книге.

Вот и всё.

Примите мои объяснения к сведению, и если Вам это всё неинтересно, то дайте знать».

Антон, видимо, втянувшийся в истории Председателя, ответил в тот же день:

«1918 год, наверное, самый неприятный в плане получения информации, т. к. делопроизводство велось внакладку церковными приходами и органами ЗАГС, причём и теми и другими плохо. Метрики по Боброву сохранились по двум церквям, неизвестно в каком они состоянии, но: