– Поговорил? – Дмитриев прищурился и оглядел коллегу с пониманием. – Потому и не выспался?

– Да иди ты! Что я, совсем, да, чтобы с ребенком вязаться?! Просто… Она соседка той тетки, которую ограбили и убили неделю назад. Помнишь, мы с тобой на вызове были, а Михалев и Минин выезжали?

– Ну, помню. Что дальше-то?

– А то, что девчонка эта утверждает, будто видела, как один из них положил в карман золотое колье той убитой женщины. Никто, мол, не видел, а она видела.

– А она там как оказалась?

– Некого, понимаешь, в понятые будто бы было звать. Позвали эту девчонку и бабку ее.

– Она же несовершеннолетняя.

– Вот и я о том же! Так мало того… Что делать-то, Андрюха? Совсем ведь оборзели эти двое!

– А что мы с тобой сделаем? Ничего, – сцепил зубы Дмитриев. – Кто поверит соплячке? Никто. Спишут это колье на ограбление. И разбираться никто не станет.

– Вот они этим и пользуются! Вообще беспредел, Андрей! Пашино наставничество, и крыша, чую, его. Вот сволочь!

– Пока, Сашок, мы их за руку не поймаем, ничего сделать не сможем. Ладно, отвлекись, вот и «Октава» уже. Смотри, как все тут переполошилось! Высокого полета птица, видимо, пропала, наследив кровью в своем кабинете.

– Да ладно тебе раньше времени-то, – покосился на него Давыдов. – Она могла пальчик порезать и не убрать за собой.

– Кто обнаружил?

– Сейчас все узнаем, – пообещал Саша.

Он сам не ожидал, как невыносимо сложно окажется им работать в дружном, сплоченном ненавистью к Марианне коллективе «Октавы».

Заплаканная девушка с простецкой физиономией и странной стрижкой со скошенной и сильно прореженной челкой назвалась секретаршей Ксенией. Она зашла в кабинет Марианны заученной скорой семенящей походкой уже после того, как эксперты свернулись и уехали. Залетела, наткнулась округлившимися от испуга глазами на Дмитриева, восседающего на месте ее начальницы, выдохнула со слабым оханьем. Шаг ее тут же сбился, скомкался, и до предложенного Андреем стула она только что не ползла.

– Когда вы в последний раз видели Марианну Степановну?

На его взгляд, паниковать было преждевременно. Волина могла уехать, никому ничего не сказав, потому что не была обязана это делать. Могла загулять, в конце концов, с каким-нибудь бойфрендом. Могла запросто осатанеть от постоянной режимной работы и, бросив все, улететь на острова. Он бы ни за что не стал паниковать раньше времени, если бы не заявление от ее подруги, которая работала в этой фирме главным бухгалтером. И не личный звонок самого губернатора, попросившего самое высокое начальство Дмитриева разобраться в этом деле.

Ну что же, так, значит, так. Будут разбираться. А если Марианна Степановна Волина к тому времени соизволит вернуться с отдыха или выйти из запоя, он только рад будет. Нет пропавшего человека, нет и состава преступления.

– Я?

Девушка закусила губу и часто-часто заморгала, будто пыталась вспомнить. Но что-то подсказывало Дмитриеву, что она напряженно размышляет, о какой последней встрече с Волиной она может рассказать.

– Так на работе, – с облегчением выдала секретарша и глянула на Андрея с выжидательной настороженностью: поверит или нет. – Она вызвала меня, дала указания и…

– Какие указания? – тут же ввернул он, потому что при слове «указания» у секретарши заметно дернулась шея, будто на нее кто-то невидимую петлю накинул. – Что за указания вам дала под конец рабочего дня Волина?

– Ну… по работе там.

– Что по работе?

Она врала. Он видел, что она врет. И не мог понять причину. Что такого могла науказывать ей Марианна Степановна, что она боится рассказывать? Не голышом же прийти на работу на следующее утро, в самом деле!

– Ну…

– Послушайте, Ксения, кажется, я не ошибаюсь? Отлично. – Андрей проникновенно улыбнулся в испуганную лживую физиономию секретарши. – Давайте договоримся… Вы откровенно и быстро отвечаете на мои вопросы, а я вас потом отпускаю на все четыре стороны. Видели, какая очередь в коридоре собралась из желающих со мной пообщаться? Отлично! Приступим?

– Она велела мне подстричься, – с благоговейным ужасом выдохнула девушка.

– И что? Что здесь такого?

– Ах, вы не понимаете! – с внезапной горячностью воскликнула Ксения. – Когда она говорит!.. Когда так вот говорит, то… Кровь просто стынет в жилах. И жить не хочется. И попробуй не подчиниться! Она такая была…

– Какая? – внезапно заинтересовался Дмитриев.

– Ужасная! Она была ужасная! – прошептала через силу секретарша и закрыла лицо руками. – Ее все боялись, все! Даже дочь ее… Хоть и хорохорилась, но боялась так же, как и все! Марианна Степановна – она была очень жесткой.

– А почему была, Ксения? Вы вот все время – была, была, а что, разве труп ее уже нашли?

Дмитриеву было интересно наблюдать за этой перепуганной насмерть девицей. Он очень живенько представлял себе ее, приехавшую из далекого села с дешевенькой сумкой, полной акриловых водолазок и закатавшихся свитеров из овечьей шерсти. Представлял, как мечется она по городу в поисках работы. Как всюду ей дают от ворот поворот. И тут вдруг – бац! – удача! Она натыкается на фирму, где ей не только дают работу, но и…

А кстати!

– Где вы живете, Ксения? В общежитии?

– Нет, почему? Марианна Степановна позволяла мне жить в своей квартире, – ответила она с явной неохотой.

– Квартира принадлежит ей?

– Ну… да, конечно, она там тоже прописана.

Ксюша закусила губу с досады на приставучего милиционера. Взял бы и узнал все в жилищно-коммунальной конторе. Чего от нее хочет услышать? Что она теперь, если Марианна не найдется живой и невредимой, с квартирой осталась?

– Квартира, если я правильно понял, не была в собственности у Волиной? – догадался Андрей.

– Нет.

– Ага, понятно. – Андрей побарабанил пальцами по красивой поверхности стола пропавшей хозяйки. – А вы, Ксения? Вы были там прописаны?

– Да. – Ее голова опустилась еще ниже. – Меня она прописала.

– Стало быть, в случае ее смерти квартира остается за вами, – даже не спросил, а утвердительно произнес Дмитриев. – Чем не мотив для убийства, не так ли, Ксения?

– Я… Я ее не убивала! Вы что?! О чем вы говорите?! Интересно, как и когда бы я это сделала, если прождала весь вечер – почти до одиннадцати – парикмахера?!

– Зачем? И где?

– О господи! – Секретарша ухватилась за свою челку, выстриженную почти до самого корня. – Этой стерве не нравилась моя челка, понимаете! Вчера докопалась, подстригись и подстригись! И велела идти к своему мастеру, и визитку его мне дала.