Она уже по-свойски крутилась на кухне Евдокима, но то, что он отправился в спальню, – углядела.

– Ванну? А зачем? Я ж в субботу мылся!

– И чего? А сегодня у нас пятница! – кипятилась чистоплотная медсестра. – К тому же мы по такой пыли шастали! Непременно нужен хотя бы душ.

– А то СЭС нагрянет, да? – скривился Дуся, со злостью схватил полотенце и поплелся в ванную.

Не успел он выйти из санузла, как его уже позвали.

– Кушать подано-о-о! – игриво кричала с кухни Раечка.

Дуся дернул носом – ничего. Никаких запахов. А ведь он хорошо помнил: когда маменька варила гороховый суп, аромат гулял по всем этажам.

– Прямо-таки и готово? – заглянул на кухню Дуся и остолбенел.

На столе никаких гороховых изысков не наблюдалось, и голубцами даже не пахло, все было очень простенько – опять растреклятая манная каша с куском масла посредине, и возле тарелки – стакан жиденького чая. А тарелок (Дуся тоже углядел) было две.

– Ты, что ли, тоже есть будешь? – спросил он Раечку. И добавил: – А вот я сегодня у Глохова был, так у них домработница за стол не садится.

– Так это ж домработница, а я твой верный помощник. Спаситель, можно сказать. И потом – я ж за тебя замуж хочу, ты забыл, что ли ? – обстоятельно пояснила Раечка, старательно уплетая манку.

Дуся не забыл, поэтому поел молча, а как только опустошил тарелку, молчком уже пошел к себе в комнату – пусть эта нахалка делает, что хочет! Правда, возле самой двери он не выдержал и обернулся.

– Помой посуду, женщина! А я спать!

– Слушаюсь, мой мущщина! – быстренько проговорила Раечка и отчего-то счастливо засветилась.

«Дурочка, и только! Чего радоваться-то, если тебя к грязной посуде ставят?» – уже в кровати подумал Дуся, и тут же заснул.

Проснулся Евдоким оттого, что ему стало невыносимо холодно. Он пошарил рукой возле себя – где одеяло-то? И вдруг... Боже! Это была чужая нога! И Дуся даже догадывался чья. Мысль об одеяле немедленно испарилась, зато теперь на Дусю напал страх – так и проснуться не успеешь, а тебя уже оженят! И вообще – иди потом кому-нибудь доказывай, что ты валялся в постели с этой красоткой только исключительно ради сна!

Чтобы у Раечки окончательно испарились любые мечты его охомутать, Дуся активно заворочался и хотел было перелезть через стройное тело медсестры, но... но вдруг понял, что это очень небезопасно. Вот так перекинешь через нее ногу, а она как вцепится в шею! Нет, лучше уж вот так...

И Дуся стал вертеться, заворачиваясь в простынь. Простынь тянулась плохо – не давала тяжесть Раечкиного тела, но все же у Дуси в конце концов получилось, и он тихонько лежал теперь спеленатый, завернутый, то есть абсолютно безвредный.

– А это еще что за тутовый шелкопряд? – неожиданно открыла глаза Раечка. – Дуся, не будь идиотом, развернись и спи как все нормальные мужики. Можешь меня даже обнять.

– Пошла вон! – вдруг рявкнул Дуся, подскочил в своем коконе, забарахтался, пытаясь вырваться, а потом завопил: – Да распутай же меня наконец!!

Раечка помогла Дусе развернуться. Кажется, она поняла, что сегодня ей здесь ничего не светит, и стала одеваться – Дуся на ее прелести даже не смотрел. Идиот!

Утром Дуся старательно скоблил подбородок, изничтожая щетину, а к нему уже звонили в двери. И собачонка звонко лаяла, показывая в очередной раз, какая она распрекрасная охранница.

– Вот ведь вздохнуть спокойно не дадут, ну прям всем нужен!.. – ворчал Дуся, стирая полотенцем остатки пены.

На пороге стояла Раечка и дико таращила глаза.

– Нет, я не поняла – а мы сегодня никуда не едем, что ли?

– Вы – никуда, я вас вчера об этом предупреждал, – захлопнул дверь перед самым ее носом Дуся.

Раздался новый оглушительный звонок, затем не менее оглушительный лай собачки Дуси, и Евдоким снова распахнул дверь.

– Я же, кажется, понятно выражаюсь: ты сегодня...

– Даю тебе на сборы пять минут, иначе я поеду одна, – равнодушно сообщила Раечка. – Ты на автобусе там будешь через час, а я за это время уже предупрежу свою свидетельницу, что ты из этих... из криминальных структур. Ну, что ты браток, или как они там теперь называются. И как только ты к ней заявишься, славная женщина тут же вызовет милицию. Дуся, тебе нужна милиция?

Дуся в гневе сощурился, запыхтел и... и стал торопливо собираться.

До бабушки-свидетельницы они добрались без приключений. То есть Дуся вовсе никак не реагировал на треп Раечки, а та и не замечала, что он не реагирует – болтала себе без умолку да руль крутила.

Бабушка-свидетельница оказалась вовсе не бабушкой, а женщиной лет пятидесяти пяти. И сегодня она их как будто ждала – круглый стол уже был накрыт белой скатертью – видимо, только что постелила, даже складки еще не разгладились, на столе стояли плошки с вареньем, со сдобными булочками и с пряниками.

– А вот и мы... – улыбнулась во весь рот Раечка, будто только час назад сообщила, что они приедут.

– Ой, как славно-то! – всплеснула руками хозяйка. – А то мне и чаек попить не с кем. Вот внуков в город отправила, и от скуки хоть волком вой... Садитесь, вы, мущщина, вот сюда, а то тот стульчик-то не выдержит... а вы, девушка, вот сюда, поближе к варенью... Да его и переставить можно... земляничное, сама собирала, ягодка к ягодке...

Дуся брякнулся на указанную табуретку и надулся от важности. Теперь ему нельзя было оплошать – за его работой следила Раечка.

– Вы хотели что-то сообщить про ваших соседей, про Глоховых, – сразу же начал он.

– Ой, да какие ж они соседи! Ха! Да мне с такими соседями и врагов не надо! Соседи... – с первого оборота «завелась» женщина. – Они ж у нас как...

– Погодите, давайте сначала... скажите свое имя, фамилию...

– А зачем это? – насторожилась женщина.

– Так положено...

Гостеприимная хозяйка стушевалась и насторожилась.

– Ой, да не надо никаких имен, – легкомысленно махнула рукой Раечка. – В отчетах напишем – «стало известно из достоверных источников». И делов-то!

Дуся зыркнул на нее недобрым глазом – нельзя так бесстыже лезть в чужие допросы! Он демонстративно от нее отвернулся и продолжил:

– Ну хорошо, имя вы свое называть не хотите, давайте тогда расскажите, что вам известно про Глоховых.

– Дак а чего известно... все известно! Живут-то в деревне! Это им кажется, что вот понаставили себе заборов двухэтажных, так и от людского глаза скрылись, а мы же все видим! Кто приезжает, кто пешком проходит, а кто тайком пробирается. А потом всякие разговоры, крики... опять же дырочки в заборах – нам же все видно и слышно!

– Так это вы что же – так и торчите целыми днями возле дырочек? – не сообразил Дуся.