Разведчик кивнул, затем добавил:

– Я бы не прочь посмотреть, как ты будешь их делать, Тлен. Полезно знать такие вещи.

Т’лан имасс некоторое время размышлял, затем кивнул.

– И мы так считали.

Все обернулись на громкий стон к стене, у которой лежал Сену. Он пришёл в себя и обнаружил, что волчица стоит над ним и с явным удовольствием вылизывает узоры на маске.

– Краска, – обычным невозмутимым тоном объяснил Тлен, – похоже, сделана из слюны, угля и человеческой крови.

– Вот что я называю, – пробормотал Ток, – жутким пробуждением.

Госпожа Зависть проскользнула совсем рядом с ним, направляясь к дверям, и бросила на малазанца взгляд.

– Ах, я уже предвкушаю, какая это будет чудесная прогулка!

От одного лёгкого касания в животе у Тока будто свились змеи. Несмотря на бешено колотившееся сердце, малазанец и сам не знал, радоваться ему или ужасаться.

Войско Однорукого истекало кровью из бесчисленных ран. Бесконечная военная кампания – череда поражений, за которой следовали лишь доставшиеся ещё более дорогой ценой победы. Но из всех ран, терзавших армию Дуджека Однорукого, самой тяжёлой была рана в душе…

Всадник Хурлокель. Серебряная Лиса

Устроившись на склоне холма, среди скал и валунов, капрал Хватка наблюдала за стариком, который с трудом карабкался по тропе. Его тень скользнула по убежищу Дымки, но старик даже не заподозрил, что она совсем рядом. Подняв клубы пыли, Дымка встала у него за спиной и сделала несколько знаков руками, предназначенных Хватке.

Старик безмятежно продолжал свой путь. Когда он был уже в шести шагах, Хватка поднялась, серый покров, оставшийся после утренней пылевой бури, посыпался вниз, когда она вскинула арбалет.

– Стоять, путник, – прорычала она.

От неожиданности старик отступил на шаг, под ногу ему попался камешек, он упал на землю, но всё же успел вывернуться так, чтобы не приземлиться на кожаный мешок за плечами. Старик соскользнул ещё на шаг вниз по тропе и остановился практически у ног Дымки.

Хватка улыбнулась, шагнула вперёд.

– Сойдёт, – сказала она. – Ты на вид не опасный, дедок, но на всякий случай учти, на тебя сейчас смотрят ещё пять арбалетов. Так что давай рассказывай, какого Худа ты вообще здесь делаешь?

Поношенную тунику старика покрывали пятна пота и пыли. Загорелый широкий лоб нависал над узким, практически лишённым подбородка лицом. Кривые, неровные зубы торчали во все стороны, так что улыбка у старика превращалась в зрелище весьма сомнительное. Он подтянул затянутые в кожаные штаны ноги и медленно выпрямился.

– Тысяча извинений, – прохрипел старик, оглядываясь через плечо на Дымку. Вздрогнул от того, что́ увидел в её глазах, и поспешно повернулся к Хватке. – Я думал, на этой тропе нет никого – даже воров. Видите ли, я вложил в этот товар все мои сбережения – я не могу себе позволить нанять охрану, да что там – даже мула купить…

– Ты, выходит, торговец, – протянула Хватка. – Куда направляешься?

– В Крепь. Я из Даруджистана…

– Это как раз очевидно, – перебила Хватка. – Штука в том, что Крепь нынче в руках имперцев… и эти холмы тоже.

– Я не знал – в смысле, не знал про эти холмы. Разумеется, мне известно, что Крепь попала в объятья малазанцев…

Хватка ухмыльнулась, глядя на Дымку.

– Слыхала? Объятья. Вот это ты сказанул, старик. Как мамочкины обнимашки, да? А в мешке у тебя что?

– Я ремесленник, мастер, – ответил старик, склонив голову. – Э-э-э… резчик. Всякие безделушки из кости простой и слоновой, нефрита, змеевика…

– «Вложил сбережения» – это заклинания и всё в таком духе? – спросила Хватка. – Благословлённые вещи?

– Вложил только свой талант – это что до ответа на первый вопрос. Я не маг и работаю один. Однако же мне повезло получить благословение жреца для набора из трёх торквесов слоновой кости…

– Жреца какого бога?

– Трича, Тигра Лета.

Хватка фыркнула.

– Он же не бог, дурень. Трич – Первый герой, полубог, взошедший-одиночник…

– Новый храм освятили во имя его, – перебил старик. – На улице Безволосой Обезьяны в Гадробийском квартале – меня самого наняли изготовить кожаный переплёт для Книги молитв и обрядов.

Хватка закатила глаза и опустила арбалет.

– Ладно, давай посмотрим на эти торквесы.

Согласно кивнув, старик снял с плеч мешок и поставил перед собой. Развязал единственный ремешок.

– Не забывай, – проворчала Хватка, – если решишь что-то учудить, сразу получишь дюжину стрел прямо в череп.

– Я ведь мешок, а не штаны расстёгиваю, – пробормотал торговец. – К тому же стрел вроде было только пять.

Хватка нахмурилась.

– Нашего полку, – тихо проговорила Дымка, – прибыло.

– Точно! – спохватилась Хватка. – Два полных взвода сидят в укрытии, следят за каждым твоим движением.

С подчёркнутой осторожностью старик вытащил небольшой свёрток из перетянутой бечевой замши.

– Слоновая кость, говорят, древняя, – произнёс он почтительно. – Из бивня косматого чудища, каковые были когда-то излюбленной добычей Трича. Труп такого зверя нашли в мерзлоте в далёком Элингарте…

– Это всё можно пропустить, – буркнула Хватка. – Показывай уже свои проклятые цацки.

Седые тонкие брови торговца в ужасе взметнулись.

– Проклятые?! Нет-нет! Неужели вы думаете, что я бы решился продать проклятые украшения?

– Да не ори, это же было просто растреклятое выражение. Пошевеливайся, а то мы тут весь проклятый день проторчим.

Дымка тихо хрюкнула, но мгновенно затихла под разъярённым взглядом своего капрала.

Старик развернул свёрток, стали видны три браслета на бицепсы, каждый из цельного куска, лишённый украшений, отполированный до мерцающего блеска.

– А где метки благословения?

– Их нет. Каждый из них был завёрнут в покрывало, сотканное из выпавшей во время линьки шерсти самого Трича – на девять дней и десять ночей…

Дымка снова хрюкнула.

– Выпавшей во время линьки? – Хватка поморщилась. – Фу, как отвратительно.

– Штырь бы с тобой не согласился, – пробормотала Дымка.

– Набор из трёх браслетов, – глубокомысленно протянула Хватка. – На правую руку, на левую… а третий куда? И следи за языком! Мы с Дымкой – нежные цветочки.

– Все для одной руки. Все три – цельные, однако сплетаются. Таково было благословение.

– Сплетаются, но бесшовные? Вот это я бы хотела увидеть.