Девочка пожалела, что щетка сейчас не в ее руках. Было очень неприятно, а еще больше обидно чувствовать, что в тебя тычут щетиной, и она начала понимать, почему Мирабелла и остальные крысы так боятся щетки.

Лиза опустилась на скамейку, рядом пристроилась и Мирабелла. Они сидели прямо напротив деревянного помоста, и девочка решила, что именно там усядется судья, когда он — или она, или оно — появится.

Мирабелла сильно нервничала, перебирала лапами свой хвост и не переставая причитала:

— Ох-ох-ох-ох-хо.

— Прекратите, — прошептала Лиза. — Они подумают, что вы чувствуете себя провинившейся.

Крыса застонала в ответ.

— Тсс, — одернула ее девочка. — Возьмите себя в руки. Все будет хорошо. Я уверена, судья во всем разберется и поймет, что произошла большая ошибка.

Хотелось бы Лизе действительно быть такой уверенной в себе, какой она старалась показаться! Мысленно она не переставая ругала себя за то, что заслушалась музыкой нидов, за то, что свернула тогда с дорожки и подошла к дворцу. С тех пор как Лиза оказалась Внизу, прошло уже несколько часов, и, если Мирабелла сказала ей правду, очень скоро начнется Большой Пир прядильщиков.

Ниды заполнили ряды каменных сидений, расселись на них, возбужденно переговариваясь друг с другом. Почти сразу же, как они заняли свои места, крот торжественно провозгласил:

— Встать, суд идет! Его честь, судья Гоббингтон Четвертый!

Раздался шорох, треск, восторженное бормотание, и все зрители дружно вскочили на ноги.

Лиза тоже поднялась вместе со всеми. Мирабелла побелела от страха, в горле у самой Лизы пересохло и першило, словно она надышалась пылью.

Девочка услышала шаркающие шаги, приближавшиеся по темному сырому коридору, которым привел сюда их самих крот, а затем сухой громкий кашель. Наконец в амфитеатре появился судья.

Во всяком случае, Лиза подумала, что это должен быть судья. Он действительно выглядел мудрым. Хотя ростом был не выше Лизы, голова у него была вчетверо больше, чем у нее, а лицо было морщинистым и сморщенным, как сухая горошина. По сравнению со всей головой лицо судьи казалось до смешного маленьким — крошечный носик, раскосые глазки, узкий ротик, — и все это на фоне раздутого, как мяч, черепа. Лиза едва удержалась, чтобы не рассмеяться — она часто начинала хохотать, когда нервничала, но на этот раз ей удалось справиться с собой.

Под мышкой судья Гоббингтон Четвертый нес деревянный судейский молоточек. На носу у него сидели очки с толстыми линзами, а одет судья был в черную мантию — длинную, хвостом волочившуюся за ним по земле. Из-под края мантии выглядывали босые ноги судьи, довольно большие и с перепонками между пальцев, как у утки.

Несмотря на свой нелепый вид, судья двигался чинно, важно, как человек, абсолютно уверенный в своей значимости. Пока он поднимался на помост, Лиза шепнула Мирабелле:

— Кто он?

Прежде чем Крыса успела ответить, судья окинул девочку коротким испепеляющим взглядом и тонким голоском произнес:

— Вы чужестранец в Подземном мире. В ином случае вы знали бы, кто такие Гоббингтоны. Мы — первое семейство эльфов, поселившееся в этих местах. Это случилось в те времена, когда фонарщики были еще совсем юными, а ниды были не более, чем клубнями в почве, когда цветы еще не научились расти, а земля и вода еще не знали, что они отделены друг от друга. — Судья Гоббингтон Четвертый нахмурился и добавил: — В ином случае вы знали бы также, что у эльфов несравненный слух. Уверен, что впредь вы не повторите этой ошибки.

— Н-нет, сэр, — пролепетала Лиза. С упавшим сердцем она вновь опустилась на скамейку. Да, начало у нее получилось, мягко говоря, не самым лучшим. Ниды вновь принялись переговариваться, о чем-то шептались, пересаживались с места на место.

Судья-эльф громко ударил своим молотком, призывая всех к порядку и тишине.

— Ну, — сказал он. — Из-за чего весь этот шум?

Вперед выступил вооруженный Лизиной щеткой нид.

— Ваша честь! — крикнул он. — Крыса и человеческий детеныш подсматривали и подслушивали. Вынюхивали, заглядывали, рассматривали, разведывали…

— Суду понятны ваши обвинения, — перебил его судья, вновь грохнув молотком. Нид съежился и отступил назад, нервно теребя щетинки щетки.

Судья Гоббингтон вновь перенес свое внимание на скамью подсудимых. Опустил очки на самый кончик своего маленького носика и взглянул на девочку поверх стекол, подозрительно рассматривая ее, словно кусок мяса в холодильнике — свежий он или нет? Лиза подумала, что не очень-то приятно чувствовать себя протухшей куриной ножкой.

— Теперь послушаем, что в свое оправдание смогут сказать обвиняемые, — произнес он.

Лиза сглотнула и открыла рот, но прежде чем она успела произнести хоть слово, вперед вырвалась Мирабелла.

— Ваша честь, все это чудовищное недоразумение!

Крыса вскочила на ноги, нервно одергивая свою грязную юбочку. Сейчас она выглядела еще более жалкой, чем обычно. По щекам Мирабеллы текла растаявшая тушь, мелко дрожала усатая нижняя челюсть.

— Мы просто заблудились, когда шли на рынок троглодов…

— Не слушайте крысу! — раздался тонкий голосок какого-то нида из публики. — Всем известно, что крысы — лгуньи!

— И дуры!

— И глупые врунишки!

Отовсюду понеслись крики, каждый нид считал своим долгом прибавить свою пару слов к обвинению Мирабеллы и Лизы. Мирабелла страдальчески вздохнула и села на место, ее уши пылали.

— Тишина! — судья Гоббингтон в очередной раз грохнул своим молотком по деревянному помосту. — Тишина в зале суда, я сказал!

Но после этих слов шум только усилился.

— Прошу вас! — взорвалась Лиза, пытаясь перекричать нидов. — Пожалуйста!

Вновь никакого эффекта. Девочка набрала полную грудь воздуха и изо всех сил крикнула в третий раз:

— Пожалуйста, выслушайте меня! У меня очень мало времени. Я здесь только для того, чтобы спасти своего брата. Его душу похитили прядильщики.

Как только Лиза произнесла слово «прядильщики», в зале суда воцарилась мертвая тишина, которую нарушали лишь отдельные испуганные ахи и вздохи.

Судья Гоббингтон Четвертый опустил свой молоток. Несколько секунд он смотрел на Лизу, и она заставила себя выдержать этот взгляд, сильно сжимая руки, чтобы никто не увидел, как они дрожат.

— А что вам известно о прядильщиках? — хриплым шепотом спросил судья.

— Я… Мне ничего о них не известно, — ответила девочка. Гробовая тишина действовала ей на нервы еще сильнее, чем шум и гам. — Я только знаю, что они плохие. Еще знаю, что они похитили душу моего брата и что они собираются захватить власть над всем Подземным миром. И знаю, что должна остановить их.

— И вы пришли Вниз одна?