Все трое вскочили на ноги.

Когда на поляне появился Медведев и друзья радостно бросились его обнимать, князь Федор вдруг обнаружил, что он держит в руках саблю. За тот час, который они провели вместе, он успел забыть о своем положении как бы пленника и о том, что он должен был бы радоваться, если появятся те, кого опасались Филипп и Картымазов.

— Ты был прав, Василий, твои друзья действительно навестили тебя, — но и я не ошибся. Они не сделали этого без моего ведома! И я благодарен судьбе за знакомство со всеми вами... Пока Василий будет завтракать, позвольте мне еще раз воспользоваться бумагой и чернилами, так кстати здесь случайно оказавшимися.

Федор отошел в сторону и, сев на пенек, не торопясь начал что-то писать.

Когда завтрак был окончен, он протянул письмо Медведеву и сказал, обращаясь ко всем:

— Я не помог вам узнать, где находится Семен, но мне хочется исправить это упущение. Вот письмо королевскому бобровнику Никифору Любичу, который живет в деревне Горваль. Он — преданный мне человек и сделает все, чтобы помочь вам освободить девушку. В деревне Горваль он царь и бог. Я сожалею, что сначала отнесся к Василию с некоторым недоверием, надеюсь, он простит мне это. Зато хочу сообщить вам следующее: отныне на Угре, где лежат ваши земли, настанет мир. Леваш Копыто не отдаст больше Синего Лога никому и никогда не поднимет оружие против соседей. Что касается освобождения девушки, у меня есть все основания думать, что вы с этим справитесь. Если же вдруг вам не повезет — немедленно сообщите Любичу, и я сразу приду к вам на помощь. Желаю удачи!

Все обменялись прощальными поклонами.

— Пока вы будете готовить лошадей к дороге, позвольте Василию проводить меня до плота.

Они двинулись к берегу.

— Что касается наших с тобой особых дел, — сказал Федор, когда они вышли к старице, — скажу тебе откровенно: твоему великому князю надо ответить не простой любезностью, а серьезными предложениями, которых он от меня, по-видимому, ждет. Сейчас я к этому не готов. Впрочем, он сам меня не торопит. Надо все обдумать и взвесить. Подождем до осени. Я собираюсь в конце лета навестить Леваша и взглянуть на Угру, которую не видел уже много лет. Тогда мы вернемся к этому разговору. А если вдруг я тебе срочно понадоблюсь

— Леваш всегда знает, где меня найти. Если ты мне понадобишься, он же сообщит тебе об этом немедля. Только запомни: лишь для тебя одного он будет знать, где я. Для всех остальных он со мной ничем не связан.

— Спасибо, князь. Я буду ждать твоего ответа.

Федор ступил на плот и взял в руки шест.

— Прощай, Василий, и берегись Семена.

Медведев низко поклонился и оттолкнул плот.

Князь Федор выплыл на середину тихой реки и, неловко орудуя шестом, направился к противоположному бepeгy.

Юрок встретил князя у валуна и помог ему сойти.

— Я уже стал тревожиться, князь! Не случилось ли чего дурного?

— Нет, — сказал Федор и, обернувшись, взглянул на свои следы в песке, которые на глазах таяли. — Нет, Юрок, — напротив! Я неожиданно для себя провел один час с людьми, которых до сего дня не знал, и сейчас мне вдруг пришло в голову, что, пожалуй, это был самый лучший час за все последние годы моей жизни.

Однажды ранней весной, которая канула в вечность тридцать лет назад, молодой король Казимир прослышал о том, что в Горвальских лесах завелся дикий вепрь небывалой величины. До короля дошли поистине фантастические слухи о хитром и свирепом звере. Говорили, что он нападает на людей, подстерегая на лесных тропинках бобровников и бортников, говорили, что никому не удается остаться в живых, увидев его, и что десятки охотничьих засад не привели к успеху.

Король, пуще всего на свете любивший охоту, немедленно загорелся желанием сразиться с новоявленным чудовищем, о котором по всему Литовскому княжеству разнеслась такая зловещая слава. Собираясь на эту охоту со всей тщательностью, король пригласил на нее испытанных в подобных случаях дворян и придворных, в том числе, разумеется, и князя Ивана Владимировича Вельского, охотничьи таланты которого король весьма высоко ценил. А мнение короля о способностях его дворян к охоте ценилось очень высоко, ибо король любил говорить:

— У меня есть свой собственный способ узнавать преданных мне людей. Если человек хорошо показал себя на моей охоте — он верный слуга, и я могу смело на него положиться.

Это на первый взгляд легкомысленное заявление было тем не менее не лишено определенного смысла. Дело в том, что король, сам являясь прекрасным охотником, никому не уступал в смелости, отваге и ловкости. Во время охоты он предлагал всем ее участникам равные шансы, но редко кому удавалось опередить короля в погоне за зверем и в поединке с ним.

Было ли это то самое чудовище, о котором ходили легенды, или нет, осталось неизвестным, но, так или иначе, егеря отыскали в глухих лесах невиданно огромного кабана. Загонщики окружили его и начали гнать к крутому берегу Березины.

Король, как обычно, охваченный охотничьим азартом, вырвался на своем горячем коне вперед и помчался вслед за сворой псов, которая по пятам преследовала зверя.

Всего несколько всадников поспевали за королем, а в числе их были князья Вельский и Можайский.

Кабан вылетел на поляну и оказался отрезанным. Впереди крутой обрыв и Березина внизу, с боков — загонщики, сзади настигают охотники с королем во главе.

Добежав до берега и убедившись, что дальше пути нет, разъяренный зверь повернул и свирепо бросился на первого же всадника. Король верхом с длинной и прочной рогатиной в руке вскрикнул от радости и приготовился встретить зверя. Но конь его, хоть и привыкший к охоте, на этот раз дрогнул при виде действительно огромных размеров кабана и, дико заржав, поднялся на дыбы, помешав королю нанести точный удар. Король Казимир всегда был человеком храбрым и хладнокровным, а в те времена — еще и мужчиной в расцвете сил.

Нисколько не растерявшись, он понял, что, нанося удар из неловкого положения, рискует остаться безоружным наедине с раненым зверем. Тогда король крепко сжал рогатину и освободил ноги из стремян. Со свирепым ревом кабан вспорол королевской лошади живот, но Казимир ловко спрыгнул с падающего коня, не выпуская из рук оружия.

Подоспевший князь Можайский, увидев, что король подвергается опасности, оставаясь один на один с чудовищным вепрем, бросился было на помощь, но Казимир закричал:

— Нет! Нет! Не трогать! Я сам!

И смело двинулся на кабана.

Неизвестно, что руководило поступками необычного зверя: возможно, он понял, что ему не победить в этом поединке, а может, задумал какую-нибудь хитрость, но так или иначе кабан снова повернул и помчался к крутому берегу Березины.

— Отрежьте ему дорогу! — зычным голосом крикнул Казимир и огромными прыжками бросился вдогонку.