А какие были финансовые возможности у советского командировочного в Западной Европе? Мизерные. Денег меняли совсем ничего, папа экономил там на всем и на эту валюту привозил нам всякую ерунду, казавшуюся роскошью: ручки, жвачки, дезодоранты, футболки и обязательно что-нибудь красивое маме. Купить калькулятор для него означало потратить почти все командировочные или существенную их часть.

Но папа, щедрая душа, купил калькулятор для дочки маминой подруги в Москве. В то время у нас калькулятор можно было купить только у так называемых фарцовщиков, которые тоже привозили их из-за рубежа и продавали на черном рынке втридорога. Мне, кстати, всегда хотелось сходить на этот «черный рынок». Но за такие продажи у нас вроде даже статья полагалась. Слово «спекулянт» было не просто негативным, это было наказуемо. Поэтому папа строго-настрого запретил маме брать с подруги деньги. Мама, конечно, повозмущалась, мол, с чего бы такие подарки, но папино слово всегда была непререкаемо у нас в семье.

Казалось, все были довольны. Папа — что помог маминой подруге (у него «помогать людям» — жизненная ценность номер один). Подруга — что дочь будет лучше учиться. Мама — что доволен папа. А мы с сестрой были довольны, что подруга с дочкой стали реже приходить к нам в гости по выходным и, значит, родители больше времени уделяли нам.

Но через некоторое время в маминой школе появился человек в штатском и стал расспрашивать учителей о маме и ее «коммерческой деятельности»: а не приторговывает ли она чем запрещенным. Уж что там рассказывали ее коллеги, знают только пыльные архивы. Но проверка папы длилась год. У него отменились в этот год все международные поездки и было много других «приятностей». Ничего найти не могли. Дело закончилось тем, что на партийном собрании папин шеф, очень уважаемый в органах человек, встал и сказал: «Если хоть один факт на Шама подтвердится, я кладу свой партбилет». Партбилет остался при нем.

Глава 25. Спарта не для слабаков

Солдат должен быть абсолютно здоровым. Во всех смыслах: психологически, нравственно, духовно, а главное — физически. И не важно, рядовой ты или генерал.

Людей с какими-либо дефектами здоровья не принимали не потому, что отсутствовала толерантность, а чисто из экономических соображений. Вот начал человек работать, а через год-другой у него возникают проблемы со здоровьем, он получает инвалидность, увольняется, и государство ему платит пенсию до конца жизни. Большие траты, невыгодные вложения. Поэтому вопрос стоял остро.

Срок службы у нас был 25 лет, на которые здоровья должно точно хватить. Отслужил — и можешь хоть завтра писать рапорт, получать соответствующую пенсию. Если 15 лет отработал, ты тоже имеешь право на пенсию, но неполную, например по болезни, из-за травмы, при аварии или ЧП, при котором пострадал на службе. В жизни все может случиться.

Сейчас уже действует несколько иная система, ребята подписывают контракт не на все 25 лет, а на какой-то определенный срок.

Теперь о морально-волевом аспекте. Выражаясь образно, в нашем деле главное — преданность Родине, своему делу. Если ты принял присягу, твоя жизнь отныне принадлежит стране.

Неприемлемы навязчивые состояния, странные увлечения. Марки собирать можно, сомнительные знаки — нет. Ну и сам по себе человек должен быть нормальный, живой, общительный, хороший семьянин, любящий жену и детей. К нам в управление однажды пришла жена сотрудника с жалобами на побои. Он был тихоней на службе, а дома становился тираном. Она пришла в кадровый аппарат, а после они занялись вплотную ее делом, проводили с мужчиной собеседования. В конце концов с ним пришлось расстаться.

То есть семейный и моральный факторы идут рядом. Они оба имеют огромное значение. В КГБ ведь ничего не утаишь. (Улыбается.) И если начальник отдела имел свой кабинет, приемную и так далее, то опер сидел в офисе с тремя-пятью коллегами, поэтому все были в курсе всех событий, в том числе семейных и личных проблем друг друга.

А если человек вел какой-то скрытый образ жизни, никто о нем ничего никогда не знал, это тоже наводило на размышления. И тогда кадровики занимались выяснением, что такого таинственного у него происходит. Жизнь есть жизнь, в ней много нюансов. Тем более когда ты работаешь на такой работе, от которой зависит безопасность и объекта, и целой страны.

И все-таки это работа с людьми. Кажется, когда человек ответственен за режимные объекты, это должно на него сильно давить. Однако груз ответственности никогда ни у одного из нас не вызывал панических атак или чего-нибудь в этом роде. Понимаете, когда вы в коллективе, в одной команде, вы просто делаете свое дело и периодически ходите на оперативные совещания; работа как работа, ничем не отличается от обычной. Кто работал в институте, в КБ, тот поймет. Там каждый занимается своим делом, но есть определенная инфраструктура, руководитель все контролирует, все раз в неделю или месяц докладывают новости начальнику. В КГБ все точно так же, притом что это весьма специфичная сфера деятельности.

Работа такая — подозревать человека, проводить первичную проверку, в рамках которой получать подтверждение, начинать проверку совершенно другого порядка, на другом уровне. Для того чтобы человека разоблачить в шпионской деятельности, контроль должен быть тотальным: с того момента, как он встал с постели, и до того, как снова лег в постель за ним должны наблюдать. И только тогда, когда телефоны и наружка совпадут в показаниях, никаких сомнений не остается — происходит задержание. И насколько хорошо, четко и вовремя я обезврежу шпиона, зависит только от меня. Если хотите, это мой KPI — так сейчас в бизнесе называют коэффициент эффективности сотрудника.

Глава 26. КГБ vs ФСБ

О том, что происходит в ФСБ сейчас, я, как и все, сужу по публикациям в прессе. Со стороны мне кажется, моральный облик работающих там сегодня с точки зрения нравственности, чистоты, честности, преданности делу оставляет желать лучшего. И у нас куча информации в открытом доступе: то там разоблачили какого-то полковника, то тут разоблачили другого. Все сидят.

Пишут доносы друг на друга, сливают информацию, продают. И такая картина наблюдается не только в центральных органах, в территориальных то же самое. Это мое личное мнение.

Не утверждаю, что мы в Союзе были без греха — всегда найдется человек гнилой, нечистый на руку или беспринципный. Да и закрытость структуры, закрытость информации, которая вращается внутри, располагает к превышению полномочий. Любой опер, который обслуживает объект, может начать «копать»,