class="p1">– На Западе, когда люди женаты, они живут в одной комнате.

Фуэнг прыснула со смеху, как ребенок.

– Они не женаты!

– Простите, видимо, я ошибся. Но вы ведь сказали мне, что Киё ваш зять?

Старушка расхохоталась пуще прежнего.

– Что тут смешного? – спросил Мало.

– Киё действительно мне зять, но он был мужем моей старшей дочери.

Фуэнг неожиданно помрачнела, голос стал хриплым.

– Она умерла… девять лет назад.

Глаза старушки наполнились слезами, она заплакала. Мало разозлился на себя за нескромные вопросы. Однако очень скоро выражение ее лица совершенно изменилось. Фуэнг обладала способностью за считаные секунды менять настроение.

– Простите меня, Фуэнг. Я не понял, что…

– Не переживай, – успокоила она Мало, чуть прищурив глаза.

– Я не хотел причинить вам боль.

– Все в порядке. Я приветствую каждую эмоцию, которую испытываю, внимательно прислушиваюсь к ней.

– Чем больше мы говорим об этом, тем больше я осознаю, что не понимаю не только своих эмоций, но и эмоций других людей, – признался Мало.

– Почему? – спросила Фуэнг.

– Когда мы говорим о моих эмоциях, я чувствую себя слабым и уязвимым. Но еще меньше я выношу страдания других.

– Это предвзятое суждение.

– Предвзятое суждение?

– Ты решил, что я плачу от слабости?

– Нет, конечно, но, Фуэнг, вы ведь женщина.

– Вот еще одно предвзятое суждение! А если мужчина плачет, значит, он слабак?

– Не знаю, может быть… Знаю только, что в обществе считается именно так. Это не «мужественно», вы ведь понимаете!

– И снова предвзятое суждение. Ты думаешь, что мужчины плакали бы чаще, если бы прилюдное проявление эмоций считалось приемлемым в обществе?

– Наверняка…

Фуэнг не позволила ему закончить.

– Люди – и мужчины, и женщины – переживают эмоции так же, как животные и даже растения! Несколько раз в день. Неправильно считать, что, раз ты мужчина, ты не имеешь права их выражать.

– Я столько раз слышал, что мужчина не должен плакать!

– Неважно, откуда взялось это суждение, просто пойми, что оно ложное. Мужчина переживает эмоции, одни он сдерживает, другие обостряет. То же самое с женщинами, которым трудно выражать гнев, ведь считается, что гневаться – это не по-женски.

– Да, это правда. Я тоже так считал.

– А страх? Что ты думаешь об этой эмоции?

– Примерно то же самое: мужчине стыдно признаться, что он напуган. Мужчины должны противостоять невзгодам, бороться с ними, преодолевать страх. В то время как вы, женщины, имеете право выражать свои опасения и беспокойство. В конце концов женщины намного эмоциональнее, чем мы, мужчины. Разве что гневаются реже.

– Значит, сердиться женщинам нельзя? – усмехнулась Фуэнг. – А мужчинам нельзя плакать, потому что это не по-мужски? Теперь я понимаю, почему ты бежишь от эмоций.

– Я не бегу от них, но мне пришлось научиться ими управлять, – признался Мало.

– Управлять? И как ты это делаешь?

– Начинаю думать о другом. Поскорее стараюсь занять мысли работой, например, чтобы не возвращаться к тому, что причиняет мне боль.

– То есть изобретаешь ментальные уловки, чтобы отрезать себя от своего сердца и тела.

– Что это значит?

– Твои сердце и тело пытаются тебе что-то сказать, а ты отгораживаешься от них мыслями. Это неуважительно по отношению к ним, они наверняка чувствуют разочарование.

– Другой вариант поведения мне и в голову не приходит.

– Но все просто: эмоция длится в среднем семь секунд, она передает сообщение, а затем исчезает. Ты начинаешь сокрушаться о своей горькой доле и тем самым удлиняешь эту эмоцию, заражаешь ее ненужными мыслями.

– Семь секунд?

– Да, чтобы предупредить, что частичка тебя нуждается в том, чтобы ее выслушали. Когда это снова с тобой произойдет, прислушайся к тому, что говорят тебе эмоции.

– Не уверен, что понимаю, о чем вы.

– Когда мы испытываем эмоцию, нам кажется, что все наше существо ее переживает, но на самом деле только часть нас грустит, боится или злится. Успокой эту частичку себя, удели ей внимание. И она не будет одинока, потому что ты посочувствуешь ее страданию. Никто, кроме тебя, этого сделать не может.

Такое мировосприятие было далеким и непонятным для Мало, но его тронули слова Фуэнг. А она продолжала:

– Все эмоции жизненно важны. Ни одну из них нельзя игнорировать. Однако не все они вызывают у нас одинаковую реакцию.

– Объясните точнее, – попросил Мало.

– Ты бежишь от эмоций, потому что полон предвзятых суждений: ты веришь, что некоторые эмоции положительные, некоторые отрицательные, какие-то больше подходят женщинам, какие-то мужчинам… Но все это неправда. Эмоции необходимы, поскольку они позволяют тебе перейти на другой уровень осознания.

Мало промолчал, он пытался понять, о чем говорит Фуэнг.

– Задача эмоции в том, чтобы донести до тебя сообщение, точнее, предупредить о неисправности. Например, страх сообщает об опасности, чтобы ты мог защититься от нее; гнев помогает противостоять угрозе или направлен на то, чтобы заставить тебя отреагировать на заведомо несправедливую ситуацию; печаль помогает пережить потерю, она – часть процесса скорби. Что касается радости, то эта эмоция добавляет сладости и удовольствия существованию. Радость делает тебя открытым по отношению к другим, она – движущая сила жизни, она придает тебе смелости.

Мало начинал понемногу понимать, о чем говорит Фуэнг.

– Таким образом, когда мы утверждаем, что эмоции бывают положительными или отрицательными, мы просто хотим их контролировать, мы не желаем выходить за рамки предвзятых суждений.

– Это так, но иногда эмоции приятные, а иногда совсем нет.

– Верно… но так мы чувствуем, пока не познакомимся с ними поближе. Мы можем даже воспользоваться этими неприятными эмоциями, как трамплином, чтобы понять, что нами движет, и направить свое внимание на те ситуации, в которых нам уютнее.

– Объясните!

– Предположим, что счастье – это наше естественное состояние, потому что именно к нему мы спонтанно стремимся. Когда нам вдруг плохо – это сигнал, предупреждающий нас о том, что пора что-то изменить, чтобы нам снова было хорошо. Эмоции – это в некотором роде компас, который указывает путь.

– А что такое печаль, как вы объясните?

– Если мы переживаем печаль, значит, что-то в нас разладилось. Печаль часто связана с потерей.

– Мне, например, грустно с тех пор, как умерла моя мать. Эта эмоция длилась не семь секунд, она живет во мне годами.

– Наверное, потому что ты к ней не прислушиваешься.

– Но когда происходит нечто подобное, разве это не нормально – грустить всю оставшуюся жизнь? – возмутился Мало.

Вместо ответа Фуэнг предложила ему закрыть глаза и три раза вздохнуть. Мало повиновался.

– Подумай о маме и скажи, какие эмоции ты испытываешь.

– Печаль, – поспешил ответить Мало.

Фуэнг промолчала. Мало снова попытался сформулировать свои чувства.

– Гнев чувствую… и еще страх. Все запутано. На самом деле я плохо понимаю, что