Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Скорее всего.
Больничное она стянула, как и рубашку, пропитавшуюся потом. Смочив из кувшина полотенце, она наскоро отерлась и натянула свежую, пусть и мятую.
…камень силы в утюге почти погас, и надо бы отнести в мастерскую, но…
Чулки.
И платье. Ткань жесткая, колючая, и эта ее колючесть странным образом успокаивает, будто она, Астра, не платье надела, а панцирь. С панцирем оно всяк надежней.
Волосы она стянула в хвост.
Глянула в кривоватое зеркало и поморщилась. Боги, до чего она жалко выглядит… маме бы точно не понравилось. Мама повторяла, что в любых обстоятельствах надо собой оставаться, и даже когда за ней пришли, то…
Астра закусила губу.
Нет.
Не думать, иначе она расплачется, а это совершенно ни к чему, потому как со слезами придется справляться долго и муторно, и Астра даже не была уверена, что у нее выйдет. И… это все из-за переутомления. Именно.
– Идем? – она выдавила улыбку, которая самой же показалась до отвращения робкою. – Чай пить.
И Розочка, руку приняв, вздохнула:
– Идем, – сказала она. – Горе ты мое луковое…
Получилось точь-в-точь как у ведьмы.
На кухне было пусто. Пахло свежею сдобой, которая обнаружилась под льняным полотенцем, и маслом. Его Розочка вытащила из холодильника, как и банку с медом, на крышке которой обнаружился чей-то отпечаток пальца.
– Толичка-паразит, – сказала Розочка хмуро. – Вечно лезет, куда не надо.
Она поставила тарелку, на нее положила булку и масло подвинула с медом вместе. Подала нож. Забравшись на табурет, сняла с верхней полки кружку, огромную, железную, слегка помятую сбоку.
Чая в коробке осталось на дне.
И придется идти в магазин… нет, Астра собиралась, конечно, но в Детский мир. А придется еще и в продуктовый, и…
Чайник закипел, выплюнув облако пара, от которого кухонное окно заволокло туманом.
– Нехорошо называть людей паразитами, – сказала Астра, набросив на раскаленную ручку полотенце.
– Но он же паразит, – возразила Розочка. – И тетя Лера так ему и сказала, что ты, Толичка, паразит.
– А он?
Процесс воспитания всегда давался Астре непросто.
– А он сказал, что это неправда, что он честный человек. Только честный человек чужой мед воровать не станет. Я так думаю, – Розочка подавила зевок.
– Чаю сделать?
– Сделай.
Дотянувшись до тарелки со сдобой, Розочка выбрала и булку потемнее.
– Тетя Лера разрешила. И сказала, чтоб ты тоже ела, а то совсем тощею стала.
– Я не тощая. Я стройная.
Калерии Ивановне Астра спасибо скажет. Ее благодарить было легко, как и принимать помощь. Астра ненадолго задумалась, считать ли свежую булку, густо посыпанную сверху сахаром, помощью. И если да, то нужно ли за эту помощь чем-то отпомогать или нет?
…и стоит ли звонить в больницу?
Парень был стабилен, но… состояние тяжелое, а значит, в любой момент может понадобиться ее, Астры, помощь… или, если понадобится, то за нею пошлют?
Розочка слизнула с булки сахар и зажмурилась.
О ней думать надо.
О дочери, а не о том парне, за которым наблюдают и будут наблюдать, и помогут, вытащат, потому что уже вполне возможно его вытащить и без помощи Астры. И, наверное, ей просто хочется удостовериться, просто…
Булка оказалась свежей и мягкой. Мед – сладким. Чай, в который Астра сыпанула ложек пять сахара, а может, и шесть, и того слаще. И все это вдруг разом успокоило.
– Может, – предложила Астра. – Тебе вовсе в сад больше не ходить?
Розочка задумалась.
Искушение было велико. В саду ей не нравилось. Не могло нравиться. Вот Астре совершенно точно не понравилось бы весь день находиться среди других людей, от которых нет возможности спрятаться даже ненадолго. А ей…
…Розочке пять, но она в достаточной мере разумна и самостоятельна, чтобы не волноваться.
Нет, волноваться Астра, конечно, будет, но это у нее характер такой, неспокойный. А в остальном следует признать, что к жизни Розочка куда более приспособлена, чем сама Астра.
– Нет, – сказала дочь, мотнув ногой.
И опять без тапочек.
И без носков.
Нога узкая, пальчики крохотные, а ноготки блестят алым лаком.
– Что? Ниночка сказала, что модно…
Астра вздохнула.
– Я ведь просила тебя не приставать к людям.
– Я и не приставала. Ниночка сама сказала, что модно. И пирожное дала. Вкусное.
– А ты и взяла?
Розочка пожала плечами. Взяла. Она никогда-то не отказывалась от подобных предложений, при том не чувствуя ни смущения, ни стыда, будто так оно и должно.
– Но в садик ходить надо, – сказала она, спрятав ноги под стул, правда, ненадолго. – Все равно последний год. А потом в школу.
И в школе легче не станет.
…мама учила Астру сама. И была терпелива, спокойна, а вот у Астры нет ни того, ни другого. И она совершенно не понимает, чему именно надо учить. Да и когда ей? Дежурства ведь.
– Машка без меня не сможет, – Розочка отрывала от булки маленькие кусочки. – А Ярик опять драться начнет. Он со всеми дрался и всех обижал.
– И тебя?
– Пробовал. Я сдачи дала.
– Когда? – со вздохом спросила Астра.
– Давно. Тебя уже по этому вопросу вызывали, – кусочки Розочка засовывала в рот и проглатывала, не жуя. – А у Машки почесуха. Так нянечка сказала. Только она дура и ничего не понимает.
– Машка?
– Нянечка. Это не почесуха. Просто Машка боится.
– Кого?
– Ее. И всех вообще. От страха и скребется. Нет у нее никакой почесухи. И вшей нет. Нервы одни…
И мнение свое, надо полагать, Розочка в себе не удержала. Потому волосы и остригли, прикрывшись обычною своею отговоркой. И, наверное, на Астру бы подействовало. Астра бы после первого же раза поняла, что надо молчать.
Прятаться.
И стараться быть как можно более незаметной.
Но Розочка другая. Совершенно. Это хорошо или все-таки не очень?
– Я Машку за руку держу, тогда ей не страшно. А если я не приду, что тогда?
– Действительно, – Астра глотнула сладкого чая. – В магазин пойдем? За ботинками?
Розочка перестала болтать ногами, но слизнула крошку с пальца. Поглядела с недоверием:
– Пойдем, – сказала она осторожно. – Но если не хочешь, то ты тете Лере денег дай, и она сходит. И вообще ты денег дай, она будет покупать продукты. Тогда тебе не нужно будет…