Я гладила свой огромный живот, который становился все тяжелее и тяжелее, и чувствовала безграничную любовь и жалость к еще не родившейся доченьке… Я даже пыталась представить на кого она будет похожа.

Динина смерть заставила меня взглянуть на происходящее совершенно другими глазами. Я больше не испытывала ненависти и злобы к своему внезапно исчезнувшему жениху, не вынашивала планов мести. Я вспоминала о нем с благодарностью, потому что он подарил мне маленькое чудо, которое я полюбила больше жизни и которое никому и никогда не отдам. Я представляла бессонные ночи, которые мне должна подарить моя доченька, и блаженно улыбалась. Я буду носить ее на ручках, петь колыбельную и рассказывать сказку, где добро побеждает зло, где живут хорошие люди, ходят друг к другу в гости, пьют чай и любят своих малюток.

Я буду кормить ее только грудью, потому что материнское молоко самое полезное, самое необходимое. Поначалу нам будет трудно. Я пополню огромную армию матерей-одиночек, но мы вместе и обязательно будем счастливы. Я улыбнулась, в который раз погладила свой живот и решила, что назову свою доченьку Диной.

– Почему вы улыбаетесь и постоянно гладите живот? – спросил переводчик. – Врача это очень беспокоит.

– Потому что я люблю свою доченьку, – улыбнулась я ласково.

После пятиминутного совещания мне вежливо указали на дверь. За порогом стоял Лев и вертел увесистую связку ключей. Как только мы сели в машину, я вцепилась в него.

– Левушка, миленький, я очень тебя прошу, я тебя умоляю, родненький, помоги мне вернуться обратно. Христом богом заклинаю, помоги! Дай мне денег на обратную дорогу. Я как приеду, рожу, немного с ребеночком посижу, а затем устроюсь на работу, начну зарабатывать. Я все тебе до копеечки отдам!

– Куда ты собралась?! – Лев удивленно уставился на меня.

– В Россию, Левушка, в Россию. Отправь меня, пожалуйста, домой. Ну пожалуйста! Я же знаю, ты хороший парень, добрый, я тебе по гроб жизни обязана буду.

– Ну совсем дура!

– Левушка, я своего ребеночка никому не отдам. Это мой ребеночек, понимаешь, мой.

– Твой?

– Мой, – жалобно заскулила я. – Только мой, и ничей больше.

– А чем ты раньше думала?

– То, что не головой, это точно. Это была ошибка, ужасная ошибка, но ведь еще не поздно все исправить. Еще не поздно!

– Поздно. Отцепись от меня. Нам пора ехать.

Я схватила его за руку. Мне казалось, что он единственный, кто может помочь, и что он обязательно это сделает, потому что пережил трагедию, потеряв жену и ребенка.

– Лев, а где Дина?

– Умерла.

– Я знаю. Я не про то. Ее тело на родину отправят?

– Зачем?

– Но ведь там ее муж. Он же захочет ее похоронить.

– А кто ее отправлять будет? Это же денег стоит.

– Но ведь ему хотя бы сообщить нужно.

– Мы не благотворительная служба. В Москве твоя Дина будет считаться пропавшей без вести.

– Как это, пропавшей без вести?

– Так это.

– А кто ж ее хоронить будет?

– В крематории сожгут.

– А пепел?

– Выкинут. Кому он нужен, этот пепел?

– Мне.

– Зачем?

– Ты отдай мне пепел и напиши ее адрес. Я прах ее мужу отвезу. Ведь это же святое…

– Дети – это тоже святое, а ты своего ребенка еще совсем недавно продать хотела.

– Я же сказала, что от ошибок никто не застрахован. Самое главное – вовремя их исправлять. Дура я была…

– А сейчас умная стала?

– Сейчас поумнела. Лев, будь человеком.

Лев пристально смотрел на меня и не произносил ни слова.

– Ты что так на меня смотришь?

– Как?

– Как на обреченную. Словно я никогда не вернусь на родину… Скажи правду, какой бы страшной она ни была. Скажи, после того как я рожу, меня… убьют?

– Вот дура!

– Знаешь, а ведь я все поняла по твоему взгляду. Я же понятливая. Очень умная. Я только с виду такая дурочка. Только с виду… Я знаю, что меня прикончат, а ребеночка продадут на органы. Скажи, такова судьба всех контрактников?

– Заткнись, не гони пургу!

– Это не пурга, а чистая правда. Ваша контора – бандитская. Вы убийцы!

– Ох ты как закрутила! Криминальных книжек начиталась?

– Ничего я не начиталась. – Я тихонько всхлипнула: – Лев, помоги мне спастись. Помоги.

– Подруга, я здесь совсем ни при чем, – раздраженно произнес Лев и закурил. – Я выполняю свою работу, и в зависимости от того, как я ее выполню, мне платят.

– А ты, оказывается, черствый сухарь. Тебе безразлично, что будет со мной и с моим ребенком. Тебе главное получить бабки. Чтобы они тебе поперек горла встали! А они встанут, вот увидишь! Грязные деньги не могут принести счастья.

– Еще совсем недавно тебя тоже интересовали только бабки, и ничего больше.

– Совсем недавно все было совсем по-другому, – тихо сказала я и отвернулась к окну.

Оставшуюся дорогу мы ехали молча. Неожиданно ко мне вернулась детская привычка, от которой я избавилась уже много лет назад. Я стала грызть ногти: это помогало думать. А думала я о том, как выйти из этого ужасного положения с наименьшими потерями. Перед глазами предстала лежащая на полу Дина и ее огромный живот с еще не рожденным сыном…

Как только мы вернулись в мотель, Лев провел меня в столовую. Там нас ждал Ден. Он был невозмутим, как и в прошлый раз улыбался, демонстрируя белоснежные зубы.

– Здравствуй, Оленька! Ты очень хорошо выглядишь! Настоящая красавица!

Я молча села и тупо уставилась в окно.

– Понимаю, – продолжал Ден. – Ты скорбишь по своей русской подруге. Но ее не вернешь. Слабое сердце. Нам искренне жаль. Это так называемые издержки производства.

– Что вы сказали? Издержки производства?

– Совершенно верно. Ольга, у меня к тебе вопрос. Когда ты в последний раз видела домработницу?

Я сделала недовольную гримаску:

– Я уже отвечала. Я видела ее в последний раз перед тем, как лечь спать.

– А ты не замечала в ее поведении чего-нибудь необычного?

– Ее поведение нельзя назвать обычным. Оно ненормальное во всем.

– Так я и думал.

Ден перевел взгляд на Льва и достал сигару. В его движениях улавливалась нервозность, которую он неудачно пытался скрыть.

– Эта старуха никогда не внушала доверия. Она сбежала вместе с деньгами. Ее нужно найти.

Ден вышел, а Лев сел напротив меня.