Перстень как-то оказался в ее сумке.

Теперь он спрятан в тайнике.

В квартире ее ждут.

У Вики не было никаких идей о том, кто это может быть, но в одном она была уверена наверняка: встречаться с этими людьми у нее нет ни малейшего желания.

Мысли ворочались в голове тяжело, как ложка в загустевшей каше. Вика взглянула на часы и изумилась, увидев, что они показывают половину первого. Ей казалось, она вошла в здание выставочного центра много часов назад! Черт бы побрал этот камень, и выставку, и Паскуале Чиконья, и того, кто стащил у него проклятый халцедон.

И конечно, того, кто втянул ее в происходящее!

Кто он? И как ему это удалось?

Вика пыталась заставить себя рассуждать логически, но с ней творилось что-то странное. То ли от пережитого испуга, то ли по какой-то другой причине, но она совершенно лишилась способности размышлять. Перед глазами мелькали сцены: она опускает в чашу перстень; мечется по лавке с масками; таится в загаженном кошками переулке. На нее снизошло тяжелое отупение.

Самое же плохое заключалось в том, что в ней снова прорезался внутренний голос.

Это был не тот скептик и ворчун, который помог ей прийти в себя после прилета. Ему Вика была бы только рада. Но с ней начала разговаривать та, кого она в себе терпеть не могла.

Маленькая женщина с личиком, готовым в любую секунду скривиться в плачущей гримасе. Плакса была беспомощна и робка. Она умела справляться лишь с повседневными заботами. А самое главное, она была убеждена, что больше ничего и не должна уметь. Для всего остального есть муж.

Это назойливое существо когда-то проросло в ней, как сорняк, и теперь цепко держалось за душу. Слабой и глупой оказалось быть удобно. Самое страшное заключалось в том, что она все упорнее вытесняла саму Вику. Точнее, ту женщину, которой Вика себя хотела видеть.

На некоторое время по этому сорняку прокатился красный велосипед с обложки голубого блокнота, и Плакса затихла. Но теперь снова подняла голову.

«Ты ничего не сможешь сделать одна!» – шепнула эта, плаксивая. Вика ощутила тяжесть и жар в голове, точно туда залили ведро кипятка. Захотелось разреветься. Пусть придет кто-нибудь большой и умный, пусть вернет все, как было!

«Позвони мужу! Он тебе поможет. Ты сама – всего лишь запутавшаяся дурочка».

Именно ей Вика себя и ощущала. Запутавшейся дурочкой.

«Тебя посадят в тюрьму!»

Существо ныло и канючило. Оно требовало, чтобы Вика немедленно достала телефон и набрала номер Олега. Ведь это она виновата в случившемся! Если бы не ее идиотское желание непременно поехать в Венецию, все было бы в порядке!

Неимоверным усилием воли поборов желание действительно позвонить Олегу и зарыдать в трубку, Вика стиснула зубы и велела Плаксе заткнуться. Муж ей не в силах ничем помочь. Даже если он каким-то чудом оформит визу за два часа и примчится, как Бэтмен, – что он может такого, чего не в состоянии сделать она сама?

Эта мысль ее неожиданно встряхнула. «Я, взрослая женщина, сижу и ною, чтобы пришел кто-то вроде папочки и все исправил. Но, черт возьми, я ни в чем не виновата! Это какое-то нелепое стечение обстоятельств!»

Стечение обстоятельств?

Постойте, но это же чушь.

Вика уставилась перед собой невидящим взглядом. Почему бы ей не подумать наконец, с чего все началось?

Кольцо попало в ее сумку. Да, но что этому предшествовало? Перед глазами словно кадры замелькали: касса, англичане, экскурсовод, стеклянный куб…

Плаксивый внутренний голос снова попытался бормотать насчет звонка Олегу, но на этот раз ему не хватало убедительности. Вика напряженно встраивала один факт за другим в картину случившегося. Она и сама не заметила, как отупение слетело с нее, стоило начать анализировать произошедшее и составлять мысленный портрет каждого из тех, кто вместе с ней пришел поглазеть на утраченное и вновь найденное сокровище дожа.

Кажется, ее то и дело толкали. Да, определенно! И все время это был один человек – англичанка. Хотя, вспоминая ту женщину, Вика никогда не сказала бы, что она из Англии: высокая, с темной копной кудрявых волос и ярко-алыми губами… И муж ее выглядел на удивление загорелым.

«Они говорили по-английски, но это ничего не значит».

Было что-то важное, ускользавшее от нее. Какое-то ощущение неправильности, всплывавшее, когда она восстанавливала в памяти то, что случилось в выставочном зале.

А что там, собственно, случилось?

Вспоминай, вспоминай, подгоняла она себя. Каждую секунду!

«Я вошла. Приблизилась к стеклянному кубу. Охранники уставились на меня, но потом переключились на фотографирующего англичанина. Или это было после? Ах да, я отодвинулась от них, чтобы почитать про перстень. А камеры? Если они работают, там должно быть видно, что я не крала перстень!»

Внезапно Вика сообразила, что за неправильность царапала ее.

Когда она второй раз подошла к стеклянному кубу, перстень выглядел как фальшивка.

Вот оно! Вика махнула рукой и чуть не опрокинула чашку с кофе. Услужливый мальчик-официант кинулся было к ней, но вовремя понял, что клиентке его помощь не нужна. Она сидела с широко распахнутыми глазами и беззвучно шевелила губами. Наблюдать за ней было забавно, но мальчик деликатно отвернулся. Захочет их поганого кофе – позовет.

«Фальшивка! – билось у Вики в голове. – Перстень успели подменить, пока я отходила в сторону».

Бог знает, как воры ухитрились это проделать. Но теперь она отчетливо вспомнила и дешевый вид халцедона, и тусклый блеск жемчужин. Недаром ей на ум пришло сравнение с детской заколкой!

«Голову дам на отсечение, это был обычный пластик».

Выходит, в то время как посетители любовались на откровенную подделку, кто-то незаметно подсунул настоящую драгоценность в Викину сумку. Шкет, пытавшийся вырвать ее на улице, из той же шайки. Если бы не Викина цепкость…

«Если бы не моя цепкость, все было бы в порядке, – мрачно подумала Вика. – Я осталась бы без сумки, но и без украденного перстня. А теперь, получается, я сбила ворам все планы».

Ей впервые пришло в голову, что, возможно, в квартире ее дожидались вовсе не стражи порядка. От этой мысли Вика похолодела.

И что теперь делать?

«В полицию идти, разумеется, – проворчал внутренний голос. – Ты чертовски сглупила, когда побежала от карабинеров. Нужно исправлять эту глупость».

«В полицию?! – взвизгнула Плакса. – Идиотка! Они арестуют тебя! Они объявят, что ты воровка!»

Вика поднялась. О чем она только думала все это время? Ей стало стыдно. Бегала, пряталась… Ну чисто заяц!

Оставив на столе в кафе последние деньги, она вышла на улицу. Утром, во время прогулки по Сан-Марко, она заметила полицейский участок, скрытый от глаз в узкой сводчатой подворотне. Туда-то ей и предстояло попасть.