вампира, – но и все остальные зубы, насколько сумел определить Эшер, также вытянулись и заострились, практически сравнявшись с ними размером.

Фрау Бауэр пошевелила щипцами мелкую тёмную пыль на дне коробки.

– На прошлой неделе ещё оставались кусочки рёбер. Я насыпала в две другие коробочки по паре чайных ложек этой пыли и оставила одну на прежнем месте, а вторую на пятнадцать минут выставила на солнце. Спустя два дня в обеих коробках ничего не оказалось. По всей видимости, солнечный свет не влияет на скорость разложения праха.

– Моей супруге наверняка захочется ознакомиться с вашими исследованиями, – Эшер взял поднос в руки, чтобы разглядеть останки повнимательнее. – Не будете ли вы так любезны сделать для неё копию? Она – врач и горячо интересуется подобными… случаями.

– «Случаями»? – глаза доктора Бауэр широко распахнулись. В них плескались изумление, ужас – и жадный интерес. – Выходит, подобные инциденты случались и раньше? Вы знаете, что это за существа?

– Нет, – торопливо поправился Эшер. – Моя жена интересуется необычными смертями, например случаями самовозгорания людей, а это весьма похоже на самовозгорание. Вы упоминали, что подобные твари попадались вам не один раз?

– Сама не видела, – доктор переставила лампу поближе, и Эшер повернул поднос к свету. – Но староста деревни, Ляо Тан, заметил одно такое создание в сумерках, в зарослях на краю долины, через три недели после того, как нашли вот это первое…

– А где его нашли? – перебил Карлебах. – В этой вашей невероятно интересной статье говорилось, что его принесли селяне…

– Дом племянника старосты, Ляо Хэ, стоит на отшибе, возле дороги, ведущей к шахте. Его мать – сестра Ляо Тана – была немного не в своём уме и в последние годы не выносила шума от соседей. После её смерти Хэ остался жить в доме – он и сам слегка странноватый, – вспомнив об этом вздорном прихожанине, фрау Бауэр едва заметно улыбнулась. – Хэ разводит свиней и держит в доме трёх очень злых собак. За неделю до обнаружения останков Тан сказал мне, что на свиней его племянника кто-то напал прямо в загоне – он решил, что это волки. А однажды ночью Хэ услышал, как собаки заходятся лаем в темноте, пошёл проверить, что случилось, – и нашёл их у края болота рядом со старым входом в шахту. Там он и обнаружил это существо, основательно порванное. А позже две из трёх собаки заболели и издохли.

Эшер украдкой покосился на Карлебаха – в тёмных глазах старика за круглыми стёклышками очков блестели слёзы.

«А ведь когда-то это был человек, – подумал Эшер, отставляя поднос с уцелевшими останками. – Человек, у которого была жена, а может, и ребёнок – такой, как Миранда. Человек, который любил и был любим, который просто жил себе и никого не трогал…»

И, в отличие от вампиров, не желал продлевать свою жизнь сверх отпущенного срока.

«Заражение крови» – так объяснял это Исидро. «Они, судя по всему, не сохраняют индивидуальные черты личности – те, что делают меня Симоном, а вас – Джеймсом…»

– Хэ тут же притащил это существо ко мне, – доктор Бауэр осторожно прикоснулась кончиками щипцов к одному из жутких клыков. – Он никогда не верил в демонов и настаивал, что у всех явлений, которые мерещатся людям в сумерках, должно быть какое-то научное объяснение. А ещё он утверждал, что байки о способности всяких там «яо-куэй» призывать из шахт полчища крыс и прогонять их обратно – не более чем суеверия…

– Крыс? – резко оглянулся Карлебах.

– Так утверждают байки. И шахты, и топи возле главного входа кишат крысами.

– И как давно ходят эти «байки», фрау доктор? – осторожно уточнил Эшер. – Я изучал фольклор провинции Хэбэй, но ни разу не встречал упоминаний о подобных явлениях.

– Они начали ходить совсем недавно. Селяне прозвали этих существ «яо-куэй», но большинство считает это наказанием за преступления императора, которые повлекли за собой утрату Небесного мандата[22]. Впервые я услышала о том, что кто-то видел «яо-куэй», незадолго до Рождества, значит, байки о них ходят уже почти год. – Доктор Бауэр убрала останки обратно в коробку и снова закрыла её на замок. – Понимаете, мои прихожане стараются не выходить на улицу после заката – и боятся они не только призраков, якобы вылезающих по ночам. Уже много лет эти горы кишат разбойниками, а сейчас, когда Гоминьдан собирает отряды, то и дело слышно, как очередного мужчину силком забрали в ряды ополченцев. Бедная госпожа Вэй уверяет, что «яо-куэй» забрали её мужа – слишком хилого, чтобы угрожать бандитам или пригодиться Гоминьдану. – Доктор покачала головой: – Этих людей невозможно понять…

– Год… – прошептал Карлебах.

– Скажите, может ведь статься так, – доктор Бауэр убрала коробку обратно в шкаф и заперла дверцы, – что группа этих существ – небольшое племя – скрывалась в недрах здешних гор несколько столетий? Пещеры возле деревни Нань Чжэ-ин исследованы далеко не полностью, а река, проходящая через пещеры Конг-шуй, несколько миль течёт под землёй. Возможно, эти существа питались объедками, найденными в шахтах и в мусорных кучах возле храмов.

– Но в таком случае, – возразил Эшер, – почему о них заговорили лишь год назад?

– Позвольте мне взглянуть на его одежду, – хрипло попросил Карлебах.

Доктор Бауэр распахнула шторы, отворила ставни и, достав одну коробку, добродушно заметила:

– Должна предупредить – вам не понравится.

Стоило ей открыть коробку, как Эшер вздрогнул от резкой вони. Внутри обнаружились обрывки короткого ципао – мешковатой рубахи прямого покроя из плотной ткани, уже двести пятьдесят лет служившей обычным одеянием всех китайцев, и мужчин, и женщин, – и лоскуты мужских штанов-ку. Одежда была отчаянно грязной и основательно изодранной собаками.

– Вы читали моё описание этого существа, – негромко продолжила Кристина. – Жаль, что вам не удалось взглянуть на него собственными глазами. Вероятно, оно увидело, что люди носят одежду, и натянуло украденные вещи, подражая им. Вы видели череп, а само лицо даже близко не походило на человеческое. Эта тварь была практически полностью лысой, позвоночник согнут вперёд, а пальцы заканчивались огромными когтями. За двадцать пять лет, что я провела здесь, в Миньляне, обращая светлые местные души в христианскую веру, я ни разу не слышала ни о чём подобном – ни в сказках, ни в легендах, ни даже в побасенках, которыми старики пугают внуков, чтобы те не лазили в заброшенные шахты. А я слышала тысячи охотничьих баек из тех, что рассказывают у костра, герр профессор, я беседовала с охотниками, излазившими все местные скалы… – она покачала головой, прослезившись от страха и злости. – А теперь берлинские антропологи клеймят меня мошенницей, а мой собственный епископ обвиняет меня в попытках собрать побольше пожертвований для моей миссии, прикрываясь «научными исследованиями». А между тем мои прихожане всё чаще и чаще рассказывают мне