– Почему же вы взяли мою бритву? – резко спросил Алан.

Ева посмотрела на сверкающее лезвие в своей руке.

Да как ему объяснить, что она собиралась брить ноги в три часа ночи? Мужчине это трудно себе представить.

– Я пошла в ванную, – начала она, – чтобы напиться воды, и случайно сбросила бритву с полки. Я только подняла ее, чтобы положить на место, когда вы открыли дверь и… Почему вы решили, что я собираюсь…

Она уже подумала, что ответа не будет, когда разобрала сказанные сквозь зубы слова:

– Это случалось раньше…

Ева внезапно вздрогнула, почувствовав, что в комнате холодно. Она посмотрела на электрический обогреватель и поняла, что не включила его, когда собиралась лечь.

– Я… расскажу вам об этом, – донесся голос сквозь дверь. – Я не хочу, чтобы вы думали, будто я сумасшедший.

Она не желала подпускать близко к себе горе, которое слышалось в голосе этого человека. Ее собственное вытеснило все, не оставив места для дополнительной боли.

– Я… – Она облизала сухие губы и покачала головой. Как сказать ему, что она не станет его слушать? Он же выслушал ее…

Алан не стал ждать ответа.

– Вы помните папку, которую нашли в столе? Эти вырезки… Они из моего последнего дела… Я искал… маленького мальчика… четырехлетнего мальчика… – Ему было трудно говорить.

Ева закрыла глаза. Кэтти Браун. Это имя всплыло в ее памяти.

Рука, державшая бритву, медленно опустилась вниз.

– Человек, который украл его, присматривал за ребенком, пока мать работала в ночную смену на фабрике. Нанимая его, она не знала, что много лет он провел в клинике для душевнобольных. Ей было известно лишь то, что он уже больше года живет в соседнем доме и кажется человеком образованным, спокойным и благовоспитанным. Этим он ей нравился. Он даже обещал по вечерам заниматься с мальчиком. Женщина сама содержала себя и ребенка, и работа в ночную смену для нее означала существенный доход…

Ева поежилась. Она знала, что будет дальше, и не хотела слушать, но не было сил поднять руки и заткнуть уши.

– Все шло хорошо, – продолжал Алан, – по крайней мере, некоторое время. А потом однажды утром она… Кэтти… пришла домой и увидела, что сына нет. К тому времени, как я взялся за это дело… через несколько недель… от Кэтти осталась только тень. Понимаете, этот человек посылал ей фотографии…

– Прекратите! – Ева швырнула бритву и прижала ладони к ушам.

– Простите, простите! – опомнился Алан. – Я не хотел вас расстраивать. Мне нужно только, чтобы вы поняли… почему я подумал… что я подумал…

Тишина стала столь полной, что Алан решил, будто Евы нет в спальне. Может быть, она вышла через дверь холла и сейчас уже находится в машине, торопясь уехать? Если так, он не станет ее осуждать.

Через минуту послышался щелчок – дверь открылась.

– Что случилось с мальчиком? – У Евы мелко дрожали губы.

– Он умер. Я убил его.

– Нет! – Ева покачала головой.

Дальше он ничего не услышал, хотя губы ее двигались.

Алан подумал: теперь она уедет.

– Я не верю этому, – сказала Ева. Этот человек не мог быть убийцей детей, что бы он ни говорил.

– Это правда, – подтвердил Алан безжизненным голосом.

Пусть она поверит. Нужно, чтобы она знала настоящего Алана Стоуна, которого он видел каждое утро, когда смотрел на себя в зеркало. Он хотел, чтобы она возненавидела его так же, как он сам ненавидел себя, потому что тогда она уедет и оставит его жить в аду, в который он превратил свою жизнь. Все равно изменить уже ничего нельзя.

Ева поколебалась, а потом чуть слышно попросила:

– Расскажите, пожалуйста… что действительно произошло.

Алан отступил от нее. Внезапно колени его так ослабли, что он не мог двинуться. Повернувшись, он мешком опустился на пол и закрыл глаза.

Потом прочистил горло и начал говорить:

– Этому делу было уже четыре недели, когда меня к нему привлекли. В это время в Вашингтоне я заканчивал другие поиски. Мне позвонил Генри Милтон, и я вылетел первым же самолетом. Я встретил Кэтти Браун как раз после того, как она получила последнюю фотографию. Ребенка били…

Алан отвернулся и закрыл глаза, вспоминая. Через минуту он продолжил:

– Она жила для своего сына. Вы можете подумать, что такое воспитание портит ребенка, но от их знакомых я узнал, что это было не так.

Три недели ушло на то, чтобы выследить этого мерзавца. Я нашел его в доме, где он родился. Его дедушка и бабушка были местными жителями.

Я решил отправиться за ребенком сам. Теперь знаю, что недооценил негодяя с самого начала, будучи уверен, что смогу уговорить его отпустить Джонни. Ведь он не убивал раньше… Если бы я знал, что в каждом может скрываться потенциальный убийца…

Ферма стояла в лесу. Была темная ночь, и они первые увидели меня. Джонни стоял у окна. Лицо у него было в синяках. Я крикнул, чтобы он не пугался, что я пришел помочь. Он улыбнулся так, словно знал, почему я здесь, и верил, что я спасу его.

Поднявшись на ноги, Алан побрел в свою спальню. Ева шла за ним.

– У Грега Бамптона было ружье, дробовик. Он не стал меня слушать, не снизошел до уговоров. Он поднял ружье и направил его на Джонни. Тот не прятался от него, даже не взглянул в его сторону. Мальчик смотрел на меня своими большими карими глазами.

Алан покачал головой.

– Бамптон спокойно произнес, что застрелит его, если еще раз увидит меня здесь. Застрелит, если после этой ночи заметит хоть кого-нибудь во владении его дедушки.

– Что же случилось потом?

– Что? – повторил он бессмысленно.

– Что произошло после его угрозы? – мягко спросила она.

Алан поднял глаза и прошептал:

– Я дал ему убить Джонни. Он предупредил меня, но я не поверил…

– Расскажите мне все.

Он долго смотрел в лицо Евы, не отвечая, затем медленно сделал несколько шагов, оглядываясь, будто в незнакомом месте. Потом вернулся, подошел к кровати и сел на край.

Ева все еще стояла в дверях комнаты.

– Я решил сам украсть Джонни, – прошептал он через силу. – Так, как Бамптон украл его у матери. Каким я был дураком!..

Ева прошла через комнату, опустилась на колени рядом с ним и мягко прикоснулась к его сжатым пальцам. Она молчала, слов у нее не было.

– Он как будто узнал о моих планах раньше, чем я сам решил действовать, – продолжал Алан. – Он подпустил меня к мальчику, разрешил, чтобы я вывел его из дома, направился с ним в лес, а потом… потом он появился перед нами с фонарем. Не сказал ни слова, а просто поставил фонарь на землю возле своих ног, поднял ружье и выстрелил сначала в меня, а потом направил его на мальчика и… – Алан закрыл лицо руками.