Валент написал письмо в легионы, которыми прежде командовал, просил солдат остановиться и подождать его, уверяя, что о задержке этой с Цециной договорился. Цецина сам шел с армией и потому сумел убедить солдат, что договоренность они с Валентом потом изменили и не следует дробить войско перед лицом надвигающейся опасности. Одним легионам он приказал быстро идти на Кремону, другим – двигаться на Гостилию, сам же под предлогом, что хочет договориться с флотом, свернул на Равенну и вскоре, ища возможности начать тайные переговоры с противником, оказался в Патавии. Во главе равеннского и мизенского флотов стоял Луцилий Басс (уникальный случай, когда двумя «великими флотами» командовал один человек! Ч. Старр пишет по этому поводу: «Уловка Вителлия, назначившего Секста Луцилия Басса префектом обоих флотов в беспокойный 69 год, остается уникальной. Об объединенном командовании ничего не известно даже в III веке, когда итальянские эскадры взаимодействовали, по случаю, в восточных водах… [Вителлий сделал это] чтобы обеспечить единое командование двумя большими итальянскими флотами в грозящей войне. Военно-морские силы империи, однако, больше помогли Веспасиану, чем Вителлию в реальном конфликте». – Е.С.). Вителлий назначил его – простого префекта кавалерийского отряда – командиром двух флотов. Луцилий, однако, счел себя оскорбленным тем, что его тотчас же следом за этим не сделали префектом претория, и с подлым коварством выискивал, на чем выместить свою бессмысленную ярость. Сейчас уже нельзя сказать, он ли увлек за собой Цецину, или, как это часто бывает, – у дурных людей мысли сходятся, – одни и те же низкие цели двигали обоими. Писатели, которые рассказывали историю этой войны во время правления Флавиев, из лести объясняли измену Цецины и других заботой о мире и любовью к родине. Нам же кажется, что люди эти – непостоянные и готовые, раз изменив Гальбе, изменять всем подряд – соперничали и завидовали друг другу; каждый готов был погубить Вителлия, лишь бы не уступить его расположение другому. Вернувшись к своим легионам, Цецина принялся разными хитростями восстанавливать центурионов и солдат против Вителлия, которому они были так горячо преданы. Басс делал то же, но ему было легче добиться цели: моряки еще недавно воевали за Огона, они и без того склонялись к измене».

Далее Тацит описывает само флотское восстание: «В стане вителлианцев тоже царили распри, более опасные потому, что порождали их не нелепые подозрения черни, а коварные интриги полководцев. Моряки равеннского флота были в большинстве родом из Далмации и Паннонии, то есть из провинций, где управлял Веспасиан, и префект флота Луцилий Басс без труда склонил их на сторону этого государя. Заговорщики наметили ночь для выступления и решили, никого ни о чем не предупреждая, сойтись в условленный час на центральной площади лагеря. Басс, то ли мучимый стыдом, то ли сомневаясь в исходе задуманного дела, остался дома, выжидая, чем оно кончится. Триерархи, крича и гремя оружием, набросились на изображения Вителлия и перебили тех немногих, кто пытался им помешать; остальные, движимые обычной жаждой перемен, сами перешли на сторону Веспасиана. Тогда-то и появился Луцилий и признался, что заговор устроил он. Моряки выбрали в префекты Корнелия Фуска, который, узнав об этом, спешно прибыл во флот. Басс в сопровождении почетного эскорта из либурнских кораблей направился в Атрию, но там префект конницы Вибенний Руфин, командовавший гарнизоном города, тотчас посадил его в тюрьму. Правда, его тут же и освободили благодаря вмешательству вольноотпущенника Цезаря Горма – и он, как оказалось, был одним из руководителей восстания». Интересно привести комментарий Ч. Старра на описываемые Тацитом события: «Как только Антоний Прим оказался в Италии, флоты переметнулись на сторону Веспасиана со всей готовностью. Равеннский флот бросил Вителлия, когда продвижение Антония за Аквилею гарантировало безопасность отступничества. Хотя морской префект Басс делал вид, что он поддерживает мятеж, триерархи, командующие моряками, уже сделали выбор человека, которого они желали видеть префектом. Это был Корнелий Фуск. То, что он propere (быстро) перешел из армии Антония Прима на этот пост, свидетельствует о предварительном согласовании этой кандидатуры. Тацит справедливо связывает эту смену лояльности с преданностью Отону, а также с тем, что равеннские моряки происходили с Балканского полуострова, где легионы поддержали Веспасиана».

Цецину арестовали собственные воины, когда он начал склонять их к присяге Веспасиану (при этом «…легионеры набросились на случайно встреченных, ничего не понимавших и ни в чем не повинных солдат с трех либурнских кораблей и изрубили их в куски»), но полководец последнего, Антоний Прим, разбил их 24 октября 69 г. при Бедриаке – до подхода войск упоминаемого Тацитом Валента (который «…во главе целой армии изнеженных наложниц и евнухов продвигался вперед далеко не так поспешно, как подобает идти на войну»), попавшего затем в плен, а войско его было блокировано в Аримине. Последняя попытка судорожного оказания сопротивления Вителлию не удалась, и когда, вслед за равеннским, восстал мизенский флот, его участь была решена. С мрачным презрением пишет Тацит о Вителлии, который, отправив воевать Цецину и Валента, «…стараясь забыть все свои беды, предавался роскоши и развлечениям. Он даже не помышлял запасти оружие, закалить армию для будущих битв, обратиться к солдатам с речью, показаться народу. Укрывшись в тени своих садов, подобный бессмысленным животным, что, едва насытясь, погружаются в оцепенение, Вителлий не заботился ни о прошлом, ни о настоящем, ни о будущем. Вялый, неподвижный, сидел он в Арицийской роще, когда настигла его весть о предательстве Луцилия Басса и измене равеннского флота».

Читатель помнит о довольно бесправном положении флота и моряков по сравнению с легионерами – и вот Тацит пишет, что, изменив Вителлию, «моряки равеннского флота требовали, чтобы их перевели в число легионеров, из них выбрали лучших, включили в состав армии, а на их место поставили далматов».

Действительно, воцарившись, Веспасиан «пролил» на моряков столь невиданный поток щедрот, что порой его даже называли «вторым Октавианом Августом» для флота. Процитируем Ч. Старра: «Такие милости… воспринимались как здравое возмещение скрупулезно оцененной службы. Новый император решил подчеркнуть роль морской силы как наиболее значительного фактора в его успехе. В памятных монетах 71 и последующих годов единственный образец, который относится именно к гражданской войне, имеет надпись Victoria Navalis, “Морская виктория” (автор этой книги не согласен с переводчиком труда Старра: здесь более уместно было бы перевести “морская победа”. – Е.С.). Более того, почести, которыми он осыпал флоты, были значительнее и шире, чем те, которых удостоились другие силы. Легион I Adiutrix (из набранных Нероном мизенцев. – Е.С.) продолжил свое существование как часть постоянного военного истеблишмента. Моряки Равенны, которые заставили Прима включить их в legio classica после второй битвы при Бедриаке, получили официальное оформление приказом Веспасиана от 7 марта 70 года в качестве легиона II Adiutrix pia fidelis. Ветераны двадцатилетней службы, а также bello inutiles facti ante emerita stipendia (“имеющие право на досрочное почетное увольнение из-за непригодности к военной службе, ставшей результатом военных действий”) были уволены из легиона на этот раз двумя приказами. 9 февраля 71 года Веспасиан уволил и расселил большое количество моряков мизенского флота в колонии Пестум. 5 апреля были уволены другие ветераны мизенского флота и наделены землей в Пестуме, а ветераны равеннского флота, уволенные в тот же день, расселились в Паннонии. Тем не менее другие ветераны, которых освободили от службы досрочно, quod se in expeditione belli fortiter industrieque gesserant (“отслужившие с отвагой и усердием в военной кампании”), появляются