лимонада и жаренные пирожки. Вкусно!! «Да здравствует Труд!» - неслось из динамиков. «Приветствуем трудящихся Городской больницы имени Пирогова!» У-р-р-а-а! Вокруг по улице стояли множество торговок с самсой, мантами и беляшами. Запах шашлыка просто сбивал с ног и народ активно все это поглощал, видимо следуя традициям еще более древних праздников.

У нас в школе наступили каникулы и меня вместе с младшим братом родители отправили в свободное плавание по волнам уличной жизни. Вот же бестолковые! В первый же день, ватага сорванцов пробралась после окончания рабочего дня на моторо-ремонтный участок МРЗ и не придумала ничего лучше, чем кататься на раме грузовика поднимая его с помощью электрической тали. В один момент железная станина сорвалась в своей верхней точке и рухнула на землю, с посыпавшими с нее пассажирами. Я тоже радовался аттракциону вместе со всеми, сидя на холодной железяке в традиционных уличных трусах. Ух! Да-дах! Полет, удар по пятой точке вызвал непередаваемые болевые ощущения. Пока я беззвучно разевал рот, беззаботные пацаны вокруг смеялись, радуясь необычному приключению. Со стороны видимо казалось, что я тоже радуюсь, но когда я с трудом выпрямился из позы «гордого орла» оказалось, что на моей тощей ляжке не хватает куска мяса. Рана выглядела не так страшно, белея непонятно откуда взявшейся жировой прослойкой и всего с несколькими капельками крови. Народ оценил мою травму, посочувствовал и вот я уже стою перед причитающей матушкой, увидевшей мою потерю.

- Горе ты мое! И где это тебя угораздило?! Олежка! Ты где спрятался?! Вот неслухи! Ложись на живот!

Мою рану густо посыпали стрептоцидом и ввиду отсутствия кровотечения так и оставили лежать, чтобы рана подсохла. Уже через три дня я был в дееспособном состоянии, а через неделю хвастал удивительно гладким розовым шрамом в точности повторяющий рисованное сердце. Вот тебе и особая примета на всю жизнь! Ха-ха! И кто это нас так одарил? Наверное, проказница Судьба!

Та же Судьба одарила меня велосипедом, когда нас с братом отвезли на летнее содержание к бабушке. Велосипед почему-то был взрослым и его горизонтальная рама была немного ниже уровня моих глаз. Но так как способ езды на таком «коне» был уже известен, пацан не стал задаваться вопросами по этому поводу, а просто повел двухколесное чудо за высокий руль и уже к вечеру уверенно рассекал на нем, вися на педалях слева, как нелепый придаток к движущемуся механизму. Та же Судьба на второй день катания по совхозной улице подвела меня под фокус разворачивающегося поперек дороги мотоцикла с коляской. Водитель увидев перед собой велосипед с прилепившимся сбоку мальчиком, от неожиданности поддал газу и поддал люлькой по моему многострадальному заду, сталкивая и подминая под себя новенький велосипед в придорожном кювете. Мое легкое тельце, совершив недалекий полет, никак не пострадало, что нельзя было сказать о моем железном друге. Бедный мотоциклист почти пережил инфаркт, но я-взрослый глубоко сомневался в его сочувствии и особенно в его умении ездить на этой технике. Нас с велосипедом отвели домой и под охи бабушки пообещали все починить. Так как меня чинить не пришлось, то ему поверили и уже через день я опять был на «коне», чувствуя легкую вибрацию на переднем колесе, не поддавшемуся окончательному исправлению глубокой восьмерки. Но нас эта мелочь не волновала и мы наслаждались новым ощущениям скорости и почти полета над окружающим пространством.

Через неделю к нам приехала сестра, проучившаяся весь учебный год вдали от дома. Опять мы втроем вошкаемся с цыплятами, играем во всякие игры и учим сестру кататься на велосипеде. Ее длинные ноги сыграли с ней злую шутку, не давая возможности ездить близко к земле как я, и ей приходилось учиться ездить по взрослому, ловя равновесие и взвизгивая от остроты ощущений. Мы с братишкой страховали ее по бокам, но успехи были пока не очень.

По прежнему любимым нашим занятием оставалась рыбалка, которой мы отдавались самозабвенно и с полной отдачей, готовые бесконечно смотреть на пузатый поплавок и неважно, когда клюнет рыба. Но мелкая рыбешка в заросшим тростником пруду клевала как из пулемета, набиваясь в нашу стеклянную банку как маленькие шпроты. Потом мы несли добычу своим пернатым питомцам и, накормив каждый своего, отдавали оставшееся остальной братии. Наши тела высохли, хотя кажется куда уже больше, и загорели до черноты. Малый канал стал нашим вторым домом, в воде и на берегу которого мы проводили долгие часы, спасаясь от летнего зноя, который был способен запечь яйца в раскаленной пыли, лежащей толстым слоем по всей дамбе.

День за днем, вечер за вечером лето для кого то медленно (не знаю таких), для кого то быстро ( для нас точно) подошло к своему завершению, и я иду в свой второй класс. Сестра улетела с папой на самолете, а братишка стал ходить в старшую группу детсада. В школе все было хорошо. Наши закорючки стали буквами и словами. Мы с различными усспехами пытались читать и считать на смешных палочках. Дети уже достаточно сдружились, но четко разделились по половому признаку – мальчики отдельно, девочки отдельно. На переменах все старались выплеснуть долго сдерживаемую на уроках энергию, устраивая беготню и шутливые потасовки. Пока все безобидно и по детски. Мой Санек – святая простота! Увидел в шкафу рулончик блестящей фольги, используемый на уроке рукоделия и зачем-то стянул его. Понятие воровства ему еще не объяснили, но смутно он понимал, что сделал что-то нехорошее. К счастью для нас, Юлия Макаровна каким то образом быстро обнаружила пропажу и после перемены озвучила проблему и попросила вернуть пропажу, пригрозив что пока фольга не вернется на свое место – урок не начнется. Санек подумал пять секунд и встав сказал, что «случайно» в его парте лежит искомый рулончик. Классная учительница тактично не стала спрашивать как он там появился, а Санек четко и на всю жизнь понял, что чужое брать нельзя. Его душа получила глубокую травму, впервые испытывая чувство стыда и раскаяния за содеянное. Эти чувства ему очень не понравились, и слава богу! Так как мне еще хотелось бы пожить спокойной жизнью. Учиться, влюбиться, испытать простые земные радости. Но мальчишка, есть мальчишка! Жизнь в дворовой стае пацанов обязывала участвовать во всех ее делах, даже когда мы утащили большую садовую