осужденных от тридцать первого года почитать хочешь? Там написано еще: «В дополнение к инструкции 22/17 от 1921 года…», только ту инструкцию мы не нашли. А приказы фронтовым похоронным командам во время войны? — Сергей явно был задет. — Так что насчет мародерства — это к нашему родному государству.

— Причем здесь государство…

— Именно, — Валька согласно закивал. — Деньги в земле лежат, неужто достать лень?

— Не лень, но…

— Не так это просто, ребята, — сказал, наконец, свое слово Камилл. — Если наугад соваться, сколько кубов перебросаешь зря.

— Ничего, руки есть, — Валька показал их. Две, левая и правая. Сильные руки.

— Руки руками, но и голова иногда может пригодиться. Вам известен реактив Фельдмана? — Камилл словно семинар вел, уверенно и неторопливо.

Ребята посмотрели на меня.

— Нет, — признался я.

— Золото, как вам, я уверен, известно, металл благородный и в химические связи обычно не вступает. Тем не менее, с определенными структурами оно образует коллоидные соединения. Именно эти соединения и позволяет распознать реактив Фельдмана, причем в концентрации один на миллион и ниже.

— Индикатор, — сообразил я.

— Да, безусловно. Замечательный, очень чувствительный и практически безошибочный индикатор.

— Мы берем пробу и по ней определяем, есть ли в данном месте золото, или нет?

— Совершенно верно. Методика довольна проста… — и он начал растолковывать, что брать и куда капать. Честно говоря, меня это не слишком интересовало. Я был просто поражен — Камилл заранее готовился вскрывать могилы, искать золото. Вот тебе и наука.

— Но где взять реактив? — я решил оставаться наивным до конца.

— Есть реактив, есть. В достаточном количестве.

Наверное, я выглядел дурак дураком, потому что он поспешил добавить:

— Золотишко доставать — это своего рода традиция при таких работах, привилегия. Могилы ведь бесхозные, ничьи…

Можно было возражать, но я не стал. Хватит, всему есть мера. Моему простодушию тоже.

— Ты, Петро, этим реактивом и займись, — Сергей говорил, как о решенном. Все обо всем договорились заранее. Кроме меня, разумеется.

— Да, здесь особенно важны точность, аккуратность и ответственность, — Камилл ненавязчиво дал понять, кто здесь главный. Сергей только кивну, соглашаясь. — Работу построим так — Мы забираем пробы, а Петр проводит экспресс-анализ. Конечно, размещение, упаковка и регистрация образцов — тоже за ним. И при положительной реакции мы вплотную займемся этим… участком.

— С лопатами и вилами, — добавил Сергей

— Почему вилами? — Андрюша, все это время помалкивал, только слушал, но вилы его смутили.

— Цитата. Владимир Высоцкий.

— А-а… — протянул Андрей. — Мы славно поработаем…

— В точку. Так что — давай, начали!

И мы начали. До захода солнца сделано было проб вдвое против вчерашнего, я только успевал расфасовывать почву по скляночкам. Отработку методики постановки реакции Фельдмана оставили на завтра, чтобы сразу выйти на производственный уровень, на поток, конвейер. В сумерках, кое-как ополоснувшись в речке, мы наскоро пожевали. Двукратное питание превратилось в непрерывное, постоянно мы перекусывали и перехватывали — сухарь, крекер, головку лука с салом (Андрюша, умница, взял), так что начало закрадываться опасение, не проедимся ли мы до срока. Затем, едва живые, поползли в палатку. Мне стоило многого задержаться у костра и открыть дневник. Писать не хотелось, тянуло отложить на потом, на завтра, или через неделю. Уговорил себя тем, что ограничусь парой строчек, и хватит. А теперь втянулся и спать совершенно не хочу. Еще раз проверил журнал проб, как раз в это время Камилл удачно вышел по нужде и рвение мое произвело на него впечатление. Но он ничего не сказал, и очень хорошо. Энтузиазм мой дал слабину. Надеюсь, временную, все вернется.

Я тоже прошелся окрест. Света от месяца мало, и гулять одному удовольствия никакого, поэтому я быстренько вернулся. Костер прогорал, дровишек мы не запасли, и ничего иного не осталось, как пойти спать.

14 июня

Методика проведения реакции Фельдмана такова: сначала в сосуд помещается образчик исследования, грамм — полтора земли. Затем добавляется вода, сто миллилитров, обычная, не дистиллированная, даже не кипяченая. Годится хоть из лужи. Сосуд необходимо несколько раз встряхнуть, чтобы образовалась мелкая взвесь, после чего несколько капель взвеси помещается на кружок фильтровальной бумаги. Бумага высушивается, и на оборотную сторону пипеткой наносят ровно одну каплю реактива Фельдмана. Получается клякса размером с небольшую монету. В зависимости от окраски краев этой кляксы можно судить о наличии или отсутствии золота в почве: красная окраска — золото есть, розовая — есть, но мало, голубая — золота нет. Вот и все. Ничего сложного. По крайней мере, в «Наставлении по использованию жидкостного анализатора», издательства 1947 года строго для служебного пользования нет раздела «Troubleshooting», не предусматривается и горячая линия.

Я опять проснулся раньше всех, и воспользовался временем, чтобы изучить наставление. Не люблю работать кое-как, тяп-ляп. Потом проснулся Андрей, ему сегодня разжигать костер и кипятить воду для чая (чай пьем мы с Камиллом, остальные кофе, Pele Royal девяносто первого года выпуска). Обнаружив, что дровишек нет, он, ворча под нос, на большее не проснулся, пошел собирать валежник. Я, скучая по чаю (рифмами пишу!), пошел с ним, размяться и помочь с дровами. Дрова договорились собирать всеми, да подзабыли что-то.

— Ты как спал, нормально? — спросил между делом Андрей.

— С чего бы. Не дома.

— И я плохо. Стук еще этот…

— Какой стук? — спал я хорошо, просто действительно — не дома.

— Ну, такой… Глухой. Знаешь, будто где-то копер сваю забивает.

— Не слышал. Далеко забивают?

— Да не поймешь… Ерунда, кто ж по ночам работает, сейчас и днем с огнем работу поискать.

Мы с охапками сучьев воротились назад.

— Хватит, как думаешь?

— Ты разжигай, воду ставь, а потом сходим еще.

Еще мы ходили трижды.

— Это дорогу мостят, Москва — Ростов.

— Где? И кто? — Андрей рад был передохнуть, не по себе корягу выбрал.

— А полвека тянут, даже больше, — я рассказал про церковь и вызов Гитлеру.

— Шутки шутишь? А я действительно что-то слышал, — обиделся Андрей. Есть такие люди, вроде слепых или глухих от рождения, без чувства юмора. Не дано, и хоть умри.

Умирать никто не хотел, все уже пили чай и кофе — шумно, с хлюпаньем, по три кружки зараз. Потом двинулись на объект.

Я устроился поблизости, на берегу речушки, и начал проверять, насколько усвоил «Наставление…». Кляксы получались красивые — голубые, розоватые, и только на пятой пробе появилось алое колечко. Участок 1223 (это не значит, что мы отобрали столько образцов, просто план расчерчен на квадраты. Морской бой. Скорее кладбищенский). Я не стал кричать ура и плясать. Могильным старателям положено быть суровыми и сдержанными людьми, людьми, знающими истинную цену жизни и