Мне стало обидно. Даже захотелось ему соли вместо сахара в свежесваренный кофе насыпать. Я, значит, нервничаю, переживаю, а ему все равно? Ну, получи, капитан Кулебякин!

И, едва дождавшись возвращения милого из клозета, я рубанула правду-матку:

— Тут бродит йети!

— Кто-о-о?! — Милый сделал большие глаза и потянулся ладонью к моему лбу. — Теперь у тебя температура?

Я увернулась, не позволив себя пощупать, и сбегала в комнату за оставленным там мобильным. Открыв вчерашние фотографии следов, я торжественно предъявила их Денису.

— Однако, — крякнул он и, встав из-за стола, пошел в прихожую. Но кружку с кофе не оставил, отчего пуховик надел только на одно плечо, как гусарский ментик.

Я прям залюбовалась: ну, чисто бравый кавалергард!

— За мной! — скомандовал кавалергард и одной левой (причем ногой) легко отодвинул от двери обувницу с функцией баррикады. — На местности покажешь, где это чудо.

Я живенько оделась, обулась, вымелась из дома вслед за милым, во дворе обогнала его и повела, маняще помахивая ручкой, к тому месту, где вчера совершила шокирующее открытие. В смысле, увидела гигантские следы.

Их на тропинке, конечно, уже не было, потому что от порошкового снега не осталось и следа. Но я сверилась с фото в мобильном и уверенно объявила:

— Вот здесь!

В этот момент, по моему дилетантскому мнению, опытный опер должен был присесть и вперить пытливый взор в тропинку. Кулебякин же, наоборот, поднял голову и спросил:

— А это ты видела?

Я посмотрела туда же, куда и он:

— Что — это? Интернет?

— Да хоть Интерпол! — фыркнул милый. — Без разницы, каково назначение этого кабеля, важно, что он протянут поперек дорожки на высоте метра два с половиной, не больше. А это значит — что?

— Что не проложили тут нормальную оптоволоконную связь?

— И это тоже, но главное, что твой босоногий гражданин, если он так высок, как ты думаешь, в этом месте должен был сильно пригнуться или вообще опуститься на четвереньки.

— Может, он и опустился, откуда нам знать?

— А отсюда! И отсюда! — Денис кивнул на мой мобильный и на тропу. — На твоих снимках все следы одинаковые, а так не должно быть. Когда человек опускается на корточки, не имея опоры под ягодицами, он сгибает колени и опирается на стопы. Следы стали бы глубже, и цепочка их была бы не такой ровной. Это первое.

— Так то человек, — пробормотала я, не спеша соглашаться.

Ну, не понравился мне важный менторский тон любимого опера.

— Второе: чем, по-твоему, объясняется небольшая длина шага? Чтобы примерно высчитать рост человека, нужно отнять от длины его ступни в яловой обуви три сантиметра и умножить разность на семь…

— Так то человека! — снова повторила я, но уже громче.

— А йети твой кто? Человек, только снежный, — парировал Кулебякин. — Выходит, в этом босоногом гражданине примерно три с половиной метра роста. Но!

— Но? — повторила я нетерпеливо, потому что милый надолго приложился к кофейной кружке.

— Подержи-ка. — Он сунул мне опустевшую посудину и наконец надел пуховик нормально, а не а-ля гусар летучий. — При таком росте длина шага у него должна быть сто двадцать — сто тридцать сэмэ, а тут вдвое меньше!

— Может, он просто семенил. — Я вспомнила, как сама вчера боялась поскользнуться на притрушенной снежком тропинке.

— Тоже версия. — Денис не стал спорить, но зашагал обратно в дом, из чего следовало, что он считает тему закрытой.

Я нахмурилась. Это что сейчас было? Меня не приняли всерьез?!

— А как же шерсть?! — крикнула я вслед самодовольному всезнайке.

— Какая еще шерсть? — Тот оглянулся.

— Вот эта! — Я пошарила по карманам и вытащила серо-белый клок, похожий на войлочный мячик.

— Сама вырвала? — притворно восхитился милый, но все-таки вернулся, взял улику и начал рассматривать. — Тут я, признаюсь, не спец… У тебя лупы нет?

— У меня ничего нет. — Я нарочито печально вздохнула. — Ни лупы, ни микроскопа… Ни верного Ватсона, как у Шерлока Холмса…

— Но у тебя есть смартфон с хорошей камерой. Сделай-ка несколько снимочков этого пуха при дневном свете. — Кулебякин не понял намека и не отошел с поклоном на вторую роль, а продолжил командовать. — Так и быть, пошлю фото эксперту, попрошу посмотреть.

Он ушел в дом, но через минуту выглянул в приоткрытую форточку и позвал:

— Ты долго еще там? Кто-то мне яичницу с колбасой обещал!

Яичницей я не ограничилась, сварила суп — на обед. Денис тем временем занялся осмотром дома, проверяя, как обещал своему коллеге Трофимову, его состояние. Все помещения обошел, даже в подвал спускался и на чердак поднимался. Кажется, еще и протокол осмотра составлял, как самый правильный опер.

Я краем глаза отслеживала его перемещения сначала из кухни — от плиты, потом с дивана в комнате… А потом уснула и не заметила, как любимый ушел.

Все-таки надо, надо освоить эту дисциплину — синхронный сон, чтобы у нас с Денисом режим дня совпадал…

Разбудила меня хозяйка, Янина Александровна. Явилась с возгласом «Тук-тук!» на устах, заискивающей улыбочкой на губах и картонной коробкой в руках. Покричала из прихожей, шумно сбрасывая обувь:

— Это я, тетя Яна! Принесла вам пирог с брусникой!

«Это я, почтальон Печкин! Принес заметку про вашего мальчика!» — вспомнилось мне.

Что ж, информация никогда не помешает.

И пирог тоже.

Я села на диване, пригладила волосы, нацепила улыбку.

— Вот вы где! — Янина Александровна заглянула в комнату, огляделась: — А супруг ваш где?

— Пошел прогуляться. — Я не стала объяснять, что Денис мне не супруг, а только жених.

— Но все в порядке? Вам удобно, нет проблем или вопросов?

— Все хорошо, спасибо, только… — Я вспомнила, что вопросы у меня есть. — Что за адская избушка там, у нас на задворках?

— Какая избушка, почему адская? — заволновалась хозяйка. — Вы это про флигель?

Я неопределенно пожала плечами:

— Может, и флигель, хотя больше похоже на филиал пекла. Там вроде ночью пламя горело и черти кружились…

— Ой, да что вы, не бойтесь, это обычный флигель! — Янина Александровна посмотрела на меня, как на душевнобольную, с брезгливой жалостью. — Там Владимир, он у нас художник-керамист, мастерскую себе оборудовал, с гончарным кругом и печью для обжига. Все хорошо там, ничего потустороннего, вы не волнуйтесь! Отдыхайте, гуляйте, у нас тут воздух такой целебный, прекрасно нервы успокаивает… Пирог вот ешьте… А я побежала, мне надо…

Она положила на тумбочку у двери свою коробку и отступила в прихожую, опасливо поглядывая на меня.

Хлопнула наружная дверь.

Кажется, я произвела на добрую женщину впечатление неуравновешенной особы.

Пойти, что ли, успокоить нервы целебным воздухом?

Я встала с дивана и