что добровольно соблюдающие целибат асы иногда приравниваются к инцелам. Мужчины-асы признаются, что люди всех полов считают их секретными инцелами, которые прячутся за вымышленной идентичностью. Такая вот ловушка: даже когда мужчина не хочет секса, его можно спутать с мужчиной, готовым на убийство ради него. Мужчины не могут быть просто незаинтересованными; всегда должно быть что-то еще.

* * *

Религиозные принципы перевесили соблазн быть крутым, поэтому Хантер и его девушка соблюдали все меры предосторожности. Никаких комнат с закрытыми дверями, никаких приставаний и никакого секса, пока они не поженятся, – что, наконец, случилось, когда Хантеру исполнилось двадцать пять.

Секс был совсем не таким, как ожидал Хантер. «Мне постоянно приходилось слышать: „О, все само собой получится“, но это оказалось не так», – признается он. Секс казался «вынужденным и неестественным» – не принужденным, как в случае несогласия, а скорее, будто Хантеру приходилось заставлять себя им заниматься. Неестественным – не значит некомфортным, а скорее неинтуитивным. Ему приходилось тщательно сосредотачиваться на всех движениях. Как будто он учился кататься на велосипеде, только его конечности не синхронизировались должным образом. Годы зрительного избегания не подготовили Хантера к половому акту, который не произвел на молодого человека особого впечатления. Он не ожидал собственного безразличия. После этого не возникло никакой особой крепкой связи.

Очевидным виновником была неопытность, но с годами это объяснение все меньше удовлетворяло Хантера. Следующим козлом отпущения стал возраст, когда Хантер задавался вопросом, не упустил ли он из-за ожидания до двадцати пяти лет возможности воспользоваться каким-то физиологическим спусковым механизмом для получения удовольствия от секса. Виной тому могла быть «борьба каждого мужчины», а может быть, его религиозное воспитание в целом. Возможно, сам факт, что никто не говорил о сексе, помешал ему чувствовать себя раскованно, воздействовав «почти как терапия самопреобразования, но далекая от гетеронормативного секса».

Ничто из этого не объясняло, почему у Хантера были друзья-христиане, которые женились позже него и любили секс, говоря, что это лучшая составляющая брака. Хантер не мог понять сослуживцев, шутивших о том, что они «оголодали» и хотят познакомиться с кем-нибудь, но он и не возражал против этих историй, поэтому подавление казалось маловероятным. Он не подвергался жестокому обращению. У него не было эректильной дисфункции. Визит к врачу, чтобы спросить, все ли в порядке «там, внизу», показал, что уровень тестостерона у него был выше среднего.

Визит к врачу был последним средством Хантера. Он не дал ответа на постоянно мучивший его вопрос. Его брак был официальным в глазах закона, и его жена никогда не жаловалась – она была занята и в любом случае не испытывала сильного сексуального влечения, – но опять же, моральное давление исходило от самого Хантера. «Из-за того что секс никогда не приносил удовольствия, всегда было ощущение, что я все еще инфантилен», – говорит он. Он не был по-настоящему женатым, по-настоящему взрослым и по-настоящему мужчиной.

Если секс – это дар от Бога и приносит удовольствие, когда вы все делаете правильно, тогда почему вы снова и снова разочаровываетесь? Куда это вас приведет? «Это привело меня в самые темные места, – говорит Хантер. – Я никогда не испытывал этого великого ощущения и не знал почему. В течение многих лет у меня не было никаких объяснений».

* * *

Спустя девять лет после свадьбы Хантер увидел в соцсети статью об асексуальности. В ней асексуальность описывалась как медицинская проблема, но визит к доктору опроверг эту теорию, поэтому он закрыл вкладку и стал размышлять дальше. Несколько месяцев спустя, работая в ночную смену на фабрике, Хантер заметил термин «серый А» в соцсети и погуглил, чтобы узнать больше. К концу ночи его интерес сильно возрос. Если асексуальность не связана с болезнью, она может стать объяснением, которого не дали ни теория подавления, ни исследование гормонов, ни религия. Она может помочь принять себя.

История Хантера – один из ответов тем, кто высмеивает асексуальность и спрашивает, почему асы поднимают шум из-за нежелания секса. Годы жизни Хантера были потрачены на размышления о том, что случилось, пока он не узнал об асексуальности из поста в соцсети, однако нередко активность асов воспринимается как надоевшая шутка.

В 2012 году Fox запустила передачу об асексуальности, которая начинается с того, что ведущий спрашивает гостью Брук Голдштейн, основательницу проекта Lawfare, согласна ли она с тем, что асексуальность является нормальной сексуальной ориентацией. «О, я согласна, – ответила Голдштейн. – Асексуальность существует очень давно. Это называется быть женщиной каждые три с половиной недели. Это прекрасный повод отказаться от обязательств»[41].

Ведущий смеется над этой шуткой. Но на самом деле это ужасно, что мы вынуждены придумывать отговорки, чтобы отказаться от нежелательного секса. Если кто-то вынужден сказать: «У меня есть партнер», чтобы отвергнуть кого-то, это неудача общества, равно как и если кто-то вынужден ссылаться на сексуальную ориентацию, чтобы избежать нежелательного секса, потому что простого «нет» недостаточно.

Голдштейн даже говорит, что асы «нормальны в сверхсексуализированном обществе, поэтому нам пришлось изобрести эту асексуальность»[42]. Однако подробнее это не комментирует. Голдштейн не обсуждает возможные недостатки такого сверхсексуализированного общества и ожидания относительно того, сколько секса необходимо, и когда можно отказаться, и что произойдет, если кто-то попытается воздерживаться слишком долго. Вместо этого ведущий говорит, что, поскольку у асов отсутствует сексуальность, с ними «обращаются как с прокаженными», в то время как другой гость, участник Fox Билл Шульц, недоверчиво относится к идее, что асы сталкиваются с какой-либо дискриминацией, и спрашивает, можем ли мы «перестать замечать их». «Если асы составляют такую небольшую часть населения, должен ли я замечать вас? – спрашивает он. – Типа, о, заметь меня, потому что я ношу шапку с головой обезьяны! Ладно, есть пара человек, которые носят такие шапки, мне не нужно замечать вас. Да, вы существуете. И что дальше?»[43]

Совершенно случайно эта полная пренебрежения передача, которая заканчивается тем, что ведущий говорит о своем недоверии асам, обозначила то, что, по моему мнению, было бы утопией для асов: отсутствие необходимости их замечать. Никому не нужно замечать и признавать людей в забавных шапках, потому что нет особого давления на тех, кто их носит. Врачи не говорят им, что они больны. Иммиграционные юристы не просят их доказывать, что иногда они не носят шапки с обезьянками, для подтверждения брака. В телешоу не часто издеваются над людьми, которые носят такие шапки. Общество никоим образом не фокусирует свое внимание на шапках с обезьянками.

В центре внимания общества – сексуальность. Сегодня на Западе сексуальность считается неотъемлемой частью идентичности.