Если я не могу избежать компании бывшего, то надо же моему бедному организму чем-то эту неприятность компенсировать. Заесть стресс, например.

— В ресторан? — спокойно уточняет Егор, чуть притормаживая.

— Нет, до ресторана я копыта откину от голода, — специально начинаю хабальничать, решив отказаться от правильных и культурных слов. Знаю, он терпеть этого не может, поэтому улыбаюсь злорадно. — Вот, чем тебе не рестик? И я саб хочу, с курицей терияки, — показываю на точку общепита.

— Ладно, — настороженно соглашается он, поглядывая на меня с сомнением.

Ну да, ну да, Вася в прошлом фастфуд избегала. И готовку освоила до совершенства, стараясь радовать любимого.

Илья хоть и бурчал на меня, но все же обходился пельменями, макаронами да отварными сосисками. Некогда мне было заморачиваться кулинарией. А в связи с настоящим замужеством, меня вдохновило прям.

Ух, сколько я риса тогда перепортила, пока научилась готовить настоящий, обожаемый Егором, плов, а не кашу. Не знала я, что рис надо замачивать не в холодной воде, а в горячей.

Скотина неблагодарная!

Людей у стойки не много, поэтому делаем заказ быстро.

Когда я прошу огромный саб, не отказываюсь от предложенных трех соусов на выбор, Егор хмурит брови все больше, и с удивлением смотрит на меня.

Себе заказывает сэндвич с тунцом, и в два раза меньше моего. Удивительное дело, обычно у парочек все наоборот. Но мы не пара, одергиваю себя, морально готовясь и дальше разыгрывать начатое представление.

Садимся за столик, и я делаю это. Широко открываю рот, максимально откусываю от булки и с бесящим чавкающим звуком, не без труда, начинаю пережевывать.

Синие глаза напротив делаются в два раза больше. Любуется.

— Что-то новенькое, — наконец догадывается в чем дело и улыбается. — Совсем от рук отбилась, гимназистка. Приятного аппетита, прекрасная!

— Когда я ем, то глух и нем, — бурчу невнятно, продолжая чавкать и старательно гася в себе чувство неловкости.

Бзик с детства, есть красиво при посторонних. А ведь всегда хотелось хоть раз смачно и жадно поглощать пищу, особенно, когда голодный, и не оглядываться при этом, как это будет ужасно смотреться со стороны.

Сейчас я-таки получала удовольствие, не сдерживая себя в своих порывах.

Гордеев, уже не скрываясь, ржет в кулак, наблюдая за мной, напрочь забыв про свой сэндвич.

Да на здоровье, жалко, что ли клоунессой побыть?

— У тебя, — тянет ко мне руку.

— Что? — замираю я.

И без него чувствую, что моё лицо измазано.

— Соус, — проводит пальцем по моей нижней губе.

— И чё? — вспоминаю про свою безкультурность. — Я еще не закончила. Ой! — провожаю взглядом каплю майонеза на свою блузку, — не случайную, надо сказать.

— Вася, да ты поросенок, — улыбается гад.

Смешно ему. Одариваю его злобным взглядом.

— Хрю-хрю, — добавляю, не разделяя веселья.

Смотрю на Гордеева, и хочется его задушить, и одновременно зацеловать эти губы.

Тьфу, Вася! О чем ты думаешь?

— Ты бесподобна, — тем временем комментирует, оценивая меня или мою трапезу, Егор.

— До неприличия. Ну, чё хотел? Говори!

— Тебя, — резко перестав улыбаться, прищуривается он.

— Да ты чё?! — наигранно удивляюсь, всплескивая руками. — Опять на спор?

— В смысле?

— Яйки отвисли, в смысле. Опять с сестренкой шуткуете? — злюсь я.

— Это она тебе рассказала? — сводит бровки. — Дурацкая шутка. У Ангелины всегда чувство юмора было под большим вопросом. Но она в отличие от тебя, меня не бросила в трудной ситуации.

— Я бросила?! — ярюсь от негодования, приставая с места.

Что ж? Моя акция с демонстрацией свинских замашек провалилась. Признаю.

Половина моего сэндвича не доедена, и остается на столике. Я сильно переоценила свои силы с голодухи. Обтираюсь салфеткой и бросаюсь ею в мужчину напротив. Он меня бесит, бесит!

Не могу оставаться спокойной и хладнокровной. Моей выдержки хватает ненадолго.

Делаю попытку сбежать, хотя понимаю, что это бесполезно. Он не даст так просто уйти.

— Чертик, — ожидаемо ловит меня за руку.

— Как же я тебя ненавижу, — трясутся мои губы, а на глазах подступают неконтролируемые слезы.

— Васенька, — прижимает меня к своей груди, целует в макушку, невольно напоминая о прошлом, в котором постоянно так делал.

Как будто я действительно что-то для него значила, словно ему и сейчас небезразлично, что я плачу.

А я не просто плачу, я уже реву крокодильими слезами, потому что потрясений за этот вечер мне достаточно, чтобы открыть морось. Я уже давно не плакала, а тут такой повод.

— Отпусти, сволочь!

— А если я не хочу отпускать? — тихо спрашивает он, еще сильнее прижимая к себе.

Какие сладко-обманчивые объятия. Так и хочется в них раствориться, но…

— Иди к своей Гелечке, — дергаюсь истерично, вспомнив про его сестренку.

— Не могу. Она умерла, — в очередной раз ошеломляет меня он.

Егор

Когда увидел дату рождения Чертановой Ксении Васильевны, у меня все внутри ухнуло, и ком встал поперёк горла.

ЧЕРТАНОВОЙ! ВАСИЛЬЕВНЫ!

ЧТА?!!!

Это же … просто охренеть — не встать! Информация, определенно, выбивающая из колеи. Я как-то не готов был к такому повороту, уже плотно нарисовав в воображении совсем другую картину.

Зажмурился, боясь поверить и удостовериться, МОЯ или все-таки нет? Даже подушечками пальцев прижал веки и растер их, преодолевая волнение.

Рискнул смотреть дальше, взгляд упал на фото. Пожилая женщина и девочка с замысловатыми косичками.

Несостоявшаяся тёща, с которой так и не имел чести познакомиться, не могла не похвастаться внучкой в Одноклассниках.

Вот тут уже все сомнения отпали, стоило увидеть свою маленькую копию.

Млять!!!

Листаю дальше. Здесь фотоархив трехлетней давности.

И все также на меня смотрят синие глазенки младенца в пол-лица, до дрожи напоминая моё детское фото с такой же беззубой улыбкой на маленькой мордашке.

Провожу пальцем по изображению, словно сомневаясь в увиденном.

Тремора рук, конечно, нет, а вот что творится внутри, булькает и переворачивается в грудине, мешая дышать ровно.

Все ожидал, но не такого.