казалось бы, даже требушет не возьмет, металлические кованные двери, ручки, факелы, окруженные прутьями. Я иногда останавливался, чтобы перевести дух, но долго не задерживался, боялся. Я, верно, не был еще готов к таким одинаковым, тесным и неприглядным коридорам, из каждого угла которых мог выглянуть человек с кинжалом или мечом. Было неимоверно сыро и пахло известняком и чем-то серным.

И вот долгожданный… Блок С. Тот самый, что мне не был нужен. Однако кто знает, когда человека подведет память или на ум придет желание помочь. Еще на подходе к арке, я слышал неприятный шум в ушах, словно рой пчел копошился в них. Представлял себе машину, которая будет ходить, как человек и рубить как человек, обгладывать мои кости, как человек. Все оказалось проще, совсем по-человечески. Из камеры торчали две руки, над ними наиглупейшее лицо из всех, что я когда-либо видывал. Эти губы монотонно произносили букву B. А напротив ему в такт подпевал человек, коего я не видел.

На втором этаже человек с Молотом в руках сонно смотрел в одну точку, поддерживая второй подбородок. Я посчитал вполне безопасным стукнуть его как следует. «Пусть отправится в сонное царство, откуда его непременно выдворят добрым ведром с водой». В какой-то мере, я принес ему покой. «Я добрый человек». Дубинка с размаху впилась в темя. Вой прекратился, в Зоне воцарилась тишина. А я молился, чтобы никому в голову не пришла идея отблагодарить меня или поддержать авациями. «Пусть молчат, сволочи! Я и не на такое способен» — как же я был глуп.

В книжке, такой же, как и в других блоках числились имена. Я прошелся по списку и швырнул книгу на стол. Другого и не ожидал. Да кого я обманывал! Я ожидал чуда. А его, как известно нет. Все уже до нас украдено, как говаривал один дед в «Бегущем быке».

Тюремный блок С

2: Диккет, еретик. Наказание: подвергнут вырыванию ноздрей. Состояние: выпущен за отречение и последующее доносительство.

3: Латтон, клеветник. Наказание: подвергнут протыканию языка, приговорён к принудительным работам на фабрике. Состояние: удовлетворительно

4: Бассо, поджигатель. Наказание: Подвергнут клеймению. Состояние: жалок, но здоров.

7: Дейрн, шлюха. Наказание: острижена и заклеймена. Состояние: ждет освобождения.

10:Тарквис, ростовщик. Наказание: колесование. Состояние: приговорён к принудительным работам на фабрике.

Впервые дело дошло до разговоров. А вдруг? А вдруг кто-то из этих обреченных мог что-то знать? Я подошел к камере с клеветником по имени Латтон.

— Живой?

В ответ я услышал только неразборчивое бормотание. «Протыкание языка».

Следующей оказалась девушка по имени Дейрн. Лучше буду называть ее Дейрен.

— Эй ты, слышишь меня?

— Что…? Кто это?

— Не важно, подойди ближе.

— Не хочу. Не буду. Я лысая как яйцо!

Я совсем забыл об этом.

— Ты не слышала о человеке по имени Катти?

— Катти? Что за дурацкое имя! Я знала кота, которого звали Китти… — девушка умолкла.

Молчал и я.

— Молоты тоже здесь спят?

— Хаммериты? Эти сволочи везде спят, даже на твердом полу. Им-та ваще на себя наплевать, идеалисты, посмотрите-ка на них!

«Ну да, нашлась ярая материалистка». Я и вправду не знал, какого рода информацию я мог бы вытащить из этих людей.

— Что-нибудь слышала нового? О чем у вас тут шепчутся?

Фигура, привалившаяся к стене, поднялась, и из тьмы вышла женщина без волос. Когда она заметила меня, то на секунду отстранилась. Ну да… Не каждый день видишь в таком заведении человека в черном плаще и повязке на лице.

— На них работаешь, да? — она гаденько скривила лицо в улыбке.

Я не двигался. А девушка, повнимательнее всмотревшись в меня, побледнела.

— Нет, точно нет. Не знаю, кто тебя сюда пустил, но… вали отсюда. Мне скоро на свободу, а с такими как ты мне дел иметь не хочется …

— Если сама не скажешь, и не узнают.

— Люди говорят, что готовы глотку перегрызть тому, по чьей вине они здесь.

— А разве не по своей?

— Хех, ничего ты не знаешь о жизни, юнец, — девушка еще раз улыбнулась своей беззубой улыбкой, — Говорят, демон совратил их. Старик. Никто не знает, кто он, откуда. Волю ломает, на всякие нехорошие поступки толкает.

— Не нова история. Всего наилучшего!

Улыбка так и осталась на лице девушки. Я видел, как она провожала меня, пахло ненавистью.

Я в такие истории не верю. Человек придумает все, что угодно чтобы оправдать свои поступки. Все грешны. Так зачем же отказывать себе в удовольствии. Надо прокачивать навыки. Именно поэтому меня занесло в тот ад.

На первом этаже мое внимание поймал Тарквис. Противный тип, таких за километр вижу. Типичный ростовщик. Встретил я его сразу же, как спустился. Такие всегда чуют выгоду. Он стоял, держать за решетку, сгорбленный. Держался, как будто вот-вот отпустит. Слабак.

— Эй, подойди-ка сюда! Знаю, чего ты здесь ищешь. Хаммериты хранят свое сокровище в запертой комнате. Там у них это… награбленное лежит. Я сам видел, пока меня с колеса вели. Нельзя мне тут, стар уже. Молотки тяжелые, ух такие! Вытащи меня, а? Я в долгу не останусь.

— Тебе не выбраться. Выход только один. А его стерегут.

— А ты ж как тута оказался? Не дури!

— Я прошел через заброшенные шахты. Тебе не предлагаю.

Старик призадумался, опустил голову.

— Что ж, — начал он и повернулся ко мне спиной.

— Эй, мне нужна информация!

— А мне нужна свобода, — буркнул он, — эх, чертов маг….

— Какой еще маг?

— Да тот, который меня сюда и посадил. Говорит, туфта все это, что в Заброшенном квартале мертвяки водятся, что, мол, дырка в стене есть, а там дом целый. Сиди себе и торгуй, и аренду платить не надо. И вправду, дом оказался хорош, каменный, ни один камешек не упал. Вот я и развернулся. Стал ходить по Заброшенному района вещички всякия искать. Кто заинтересовался, подходил к стене, я ему мешочек товара, он мне мешочек денег. Как хорошо было?

— И?

— Да вот через две недели дырка-то пропала. Я стал носится по пустым руинам, кричать. Тут наткнулся я на единственные ворота и заколотил кулаками. Меня и схватили.

— Зато не помер.

— Здесь помру, парень. Вытащи меня! Отплачу!

— Для тебя пути нет. Лучше скажи, чего узнал в тюрьме?

Старик вошел под колпак темноты, но продолжил разговор.

— Да что тута рассказывать! Кормят плохо, весь день на фабрике, душно ужасно, этот звон до сих пор в ушах стоит…

— Что-то особенное? Так сказать, из уст стражи? Может, говорили о ком-то? О человеке по имени Катти, ммм?

— Нет, не