унести самое необходимое. Кто-то топор унес, кто-то деньги. А я, вот, одеяло. И даже скажу почему. Ведь одеяло это мне еще от мамы досталось, и бабка моя под ним тоже спала. А я уже после них. А еще, и это мне мама давно рассказывала, что одеяло это особенное, и что порвать его нельзя. Вот хочешь, я сейчас его принесу показать?

Ири кивнул. А Румо сходил в ту комнату, где на кровати лежал мертвый хорек и принес оттуда одеяло.

– Вот смотри, – продолжил он разговор, – видишь, ни одной дырочки. И даже следов от хорька не осталось. Вот какое одеяло, – он подошел к Оле и набросил ей одеяло на плечи.

– Да-а, странно, – согласился с ним Ири, – я ведь своими глазами видел, как этот хорек прогрыз его.

– Говорю же, одеяло особенное и если бы не оно, то даже и не знаю, что бы с нами самими стало. Но я продолжу. После того ужасного потопа все жители деревни разбрелись кто куда. Мы же с Олей побежали в лес. Там мы развели большой костер и, укутавшись в это вот самое одеяло, стали греться. А потом костер наш заметили и соседи. И вот так, уже очень скоро, все собрались вокруг нашего костра и стали думать, как нам быть дальше. И долго мы в тот день прикидывали так и сяк, пока не договорились держаться всем вместе и искать себе новое пристанище.

Хорек же тот противный так и не отстал от нас тогда. Видимо, мало ему показалось. Он все время появлялся словно из ниоткуда и все грыз. Вещи, одежду и даже соседей наших кусал иногда. Единственное вот только, что он не мог прогрызть, так это лишь наше чудесное одеяло. Поэтому в сущности, оно и спасло нашу семью. Ведь под ним мы могли спать совершенно спокойно и ничего не опасаться. Наконец, отыскали мы себе новое место. Это вот самое. А потом и дома построили и огороды завели. Но хорек и здесь от нас не отстал и всякий раз приходил неизвестно откуда и все грыз. Да мы даже почти и привыкать к нему стали, хотя его писк, что он издавал по ночам, очень мешал нам нормально спать. Наконец мы все же не выдержали и пошли к старейшине узнать, почему этот хорек нас так преследует, ведь старейшина был единственным, кто с ним разговаривал. А старейшина долго не хотел нам отвечать, но потом все же признался, что хорек этот и не хорек вовсе, а все те хорьки, которых мы прежде переловили, но уже перерожденные в одном звере. И что он, зверь этот, поклялся нам отомстить за каждого своего убитого сородича. Призадумались мы. И решили изловить этого хорька. Но как ни старались, ничего не выходило. Потому что хорек этот теперь все наши ловушки знал, да и прочие хитрости тоже разведал. Ум-то у него был от всех его погибших сородичей. А раз так, то и поделать тут ничего было нельзя. И опечалились мы и решили, что вместе нам больше не жить. После чего и стали уходить один за одним из деревни.

– Ах, – произнес наконец Ири, – теперь я понимаю почему меня в первый же дом в вашей деревне впустили. Ведь этот дом теперь тут единственный обжитой остался, в остальных-то никто не живет?

– Все так, – грустно ответил Румо, – и мы с Олей совершенно одни здесь. Но даже и нас этот хорек хотел разделить, но у него ничего не выходило. Потому что мы вот под этим как раз одеялом спали и он пролезть к нам не мог. Но мы одеяло это под себя подтыкали. А ты, вот, видишь, не знал.

– А если бы он меня укусил? – спросил Ири нахмурясь.

– Нет, – ответил уверенно Румо, – он только жителей нашей деревни кусал, а ты для него чужой трим, поэтому он и не стал на тебя нападать. Но сейчас, – Румо посмотрел на своего гостя, – все кончено. Хорек погиб и мы можем жить совершенно спокойно. Да и соседи наши смогут наконец по своим домам вернутся. Тебе же за смелость твою и удачу позволь нам подарить это чудесное одеяло. И пусть оно служит тебе так же как и нам, и согревает не только тело уютной теплотой, но и душу приятными воспоминаниями.

После чего Румо вновь передал гостю свое одеяло и они спокойно отправились спать. И вновь Ири спал под этим замечательным одеялом, не слишком холодным, но и не очень-то теплым, совсем не тяжелым, но и вовсе не легким. Да еще под таким, которое защищало его лучше всякой брони, потому что его совершенно невозможно было порвать.

11. Лакомый растлитель белок

Белки – интересные создания. Они никогда не пребывают в покое, если только не спят. И поэтому даже временное бездействие сказывается на их организме не лучшим образом. Но если белка по какой-либо причине начинает еще и лениться, то ей просто конец. И страдает при этом не только ее организм, но и психика. Потому что тогда она полностью перестает себя контролировать и превращается в жалкое подобие того пушистого и игривого зверька, каким была прежде. А значит та огромная, почти безразмерная чашеобразная емкость с арахисовым маслом, которое от долгого воздействия плюсовых температур еще и забродило, представляла для всего беличьего племени реальную и очень серьезную опасность.

Конечно, емкость эта изначально была накрыта прорезиненным брезентом. Но постепенно старый брезент истлел и рассыпался. А когда это произошло, так и сильнейший приторный запах распространился по всем близлежащим лесам. И хотя пахучая емкость находилась в давно покинутом старом городе, – а белки городов не любили – но тем не менее все они стали к этому городу спешно подтягиваться, а некоторые так еще и рассказывать своим сородичам, что обнаружили вкуснейшее лакомство в почти неограниченном количестве.

Со временем все больше и больше белок приходило к этой пахучей емкости. А некоторые так и уходить от нее не захотели, отчего и жили там постоянно, поедая арахисовое масло. В конце концов белки совсем обленились и попросту валялись там едва ли не тысячами, не в силах уже ни назад в лес уйти, ни чем-либо иным полезным заняться. Они разжирели и стали неповоротливыми. Однако от лакомства своего все равно отказаться не могли. Поскольку оно не только питательным было, но еще и пьянило слегка. Поэтому вот так, очень скоро, почти все окрестные белки перестали быть уже похожими