– Да-а, – покачал головой Фару, – и как это вы не боитесь здесь постоянно жить?

– Да мы уже привыкли. К тому же, какой вред от всех этих воришек. Рукавов-то, как ты сам видишь, мы не носим. А если им и удается что-то украсть, так мы всегда знаем где нужно искать пропажу.

– И это где же? – уточнил Фару.

– А там в глубине острова. У них там как раз тюрьма и была, поэтому они все вещи туда и тащат. Да к тому же, – трим вздохнул, – место здесь больно уж хорошее. Земля вот, лес, море. Тут ведь и зверей много, и рыбы. Так что живем мы на острове в полном достатке. А то, что без рукавов ходим, так это все пустяки. Да так, кстати, и работать намного удобнее, не нужно ничего закатывать, – он улыбнулся.

– А можете вы и мне показать то место, куда эти ваши призраки вещи уносят, а то они у меня прошлой ночью тоже рукава от плаща оторвали.

– Да пожалуйста, – ответил ему местный трим, – тут ведь совсем недалеко. Остров-то этот очень маленький и здесь все близко находится.

После чего они вместе, и все еще продолжая беседу, направились к этой давно позаброшенной тюрьме. Идти там действительно было совсем недалеко. Поэтому очень скоро они, миновав покосившиеся железные ворота, приблизились к широкой тюремной площади. А там, как Фару и надеялся, лежали его рукава. И еще целая куча разных вещей, которые призраки, по всей видимости, утащили уже из деревни.

– Вот дают, – засмеялся местный трим, – уже наворовать успели. А ведь только всего одна неделя прошла с тех пор, как мы здесь в последний раз все проверяли.

После чего взял свои вещи, а Фару взял свои рукава и они собирались было уже уходить, как Фару вдруг спросил:

– А это что за домик, – он указал на некое прямоугольное строение в глубине территории, которое было каменным, а оттого сохранилось лучше других.

– Да я и не знаю, – ответил ему местный трим, – мы не заходили туда никогда. Да там крепкий замок на двери висит и решетка еще на окне. Так что туда не пролезешь.

– А мы попробуем, – уверенно произнес Фару.

После чего подошел к железной двери и ударил прикладом ружья по замку, что на ней висел. А замок этот настолько проржавевшим оказался, что от одного удара буквально рассыпался. Они внутрь вошли. Но там и вправду ничего интересного не было. Одна только лестница, ведущая куда-то вниз, стул, стол, да разбросанные на полу бумаги. Они спустились вниз по лестнице. И вновь уткнулись в еще одну дверь, но на этот раз решетчатую. И тут уже сам местный трим проявил любопытство, отчего, сняв со стены ключ, открыл висячий замок и внутрь вошел.

Однако внутри, к их общему разочарованию, ничего интересного не было. Всего лишь еще одна пустая камера для заключенного. В которой находились полуистлевший матрас в углу, ржавые цепи, да запыленные доски и тряпки. Поэтому Фару и местный трим вздохнули с сожалением и поднялись наверх.

– Ну, прощай охотник, – сказал местный трим.

– И вам здравствовать, – коротко ответил ему Фару.

После чего они пожали друг другу руки и каждый пошел своей дорогой. Вернувшись в прибрежный лес, Фару подумал, что теперь уже окончательно потерял след своего кабана, а значит и далее продолжать охоту было бессмысленно. Но поскольку приближался вечер, то он решил переночевать на этом острове еще раз, чтобы не переправляться через пролив впотьмах. Отыскав свой шалаш, он теперь уже спрятал поглубже в рюкзак оторванные рукава, да и те, что были на его рубашке закатал повыше. «Пусть теперь только попробуют оторвать», – подумал он улыбнувшись и медленно погружаясь в глубокий и долгожданный сон. Ночью, правда, он вновь уловил некое негромкое шебуршание у своего рюкзака, да еще кто-то словно бы легонько дотронулся до его руки. Но Фару не обратил на это никакого внимания. «Что воришки, – подумал он прямо во сне, – не сидится вам спокойно». И вдруг этот некто, совершенно неожиданно и очень крепко вцепился ему руками прямо в горло. Фару попытался было тут же закричать, но не сумел. Тогда он изо всех сил рванулся в сторону и, перевернувшись через бок, откатился к дальней стене своего шалаша. А затем вскочил на ноги и буквально выпрыгнул наружу.

Он смотрел назад в темноту и никак не мог там ничего разглядеть. Но вот, совсем тихо в его шалаше словно бы зашевелилось что-то, а затем и два темных продолговатых пятна выплыли из него. Они повисли прямо в воздухе у входа на уровне его рук. Фару пригляделся и… обомлел, – это были его рукава. Они теперь не шевелились. Но затем снова, чуть приподнявшись, стали к нему приближаться. И тогда Фару уже не выдержал. Он схватил свое ружье, и что было сил пустился бежать прочь, в сторону берега и пролива, что отделял этот остров от большой земли. Подбежав к воде, он увидел неподалеку свой примитивный плот. Взобравшись на который и чуть отплыв от берега, Фару немного успокоился и попытался сообразить, что же это такое только что было. Ведь его кто-то хотел убить, задушить, это он прекрасно помнил. И этот кто-то без сомнения был некий призрак, которого также, по всей видимости, в наказание за преступление лишили его рук. «Но, – у Фару в тот момент даже холодок пробежал по спине, – явно не за кражу». Так он и плыл до своего берега, стараясь не шуметь. А там, на краю леса, чуть подсвеченные взошедшей к тому времени луной, висели в воздухе совершенно неподвижные, черные и теперь уже смертельно опасные его рукава.

13. Сушь

Обжигающий воздух, потрескавшаяся земля, солома. Сухие деревья, опавшие листья и пыль. «Почему все так переменилось? Где наши плодородные, зеленеющие поля и заливные луга? Где богатые урожаи, которые мы могли собирать хоть по два раза в год. Почему вся деревня теперь совершенно опустела, а жители разбрелись неизвестно куда? Где все те задушевные долгие песни, которые мы могли петь иногда вплоть до самого утра? Где, где, где…» – все эти вопросы задавал себе старый Ору сидя на вершине холма, который возвышался посреди некогда обитаемой шумной деревни. А ведь это действительно были хорошие времена: радостные, суматошные, живые. А теперь все словно бы остановилось, истлело и высохло, потому что в их деревню неизвестно откуда пришла неумолимая и постоянная сушь.

Все началось уже очень давно и совсем