— Кстати, а почему мы не возьмем пробу открыто, к чему все эти тайны? — в который раз поинтересовалась Лена.

— А зачем лишний раз светиться, сама подумай? — ответил Гордеев. — Дублинская у тебя пока даже не подозреваемая, так что лучше, если мы возьмем пробу скрытно.

Машина ждала в подворотне. Юрий хотел сначала ее отпустить, но Лена настояла, чтобы водитель их ждал, пусть лучше машина будет под рукой, а то в такой час ловить такси будет проблематично. Лена с Гордеевым, как завзятые преступники, подкрались к стоящей у парадного номер два новенькой синей «тойоте». Гордеев присел перед машиной на корточки, достал из кармана перочинный нож и маленький полиэтиленовый пакетик. Дотронувшись до колеса, он тут же отдернул руку — взорвалась оглушающим воем сигнализация. Юрий сделал прыжок в сторону Лены. Из окон начали выглядывать жильцы. Раздавались недовольные крики:

— Что там за хулиганье! Сейчас милицию позовем!

Хлопнула дверь парадной. Кто-то вышел во двор. Лена, тут же сориентировавшись, бросилась Гордееву на шею. Они застыли в длинном поцелуе. К синей «тойоте» подскочил мужик в тренировочных обвисших штанах и в кожаной безрукавке. Пнул машину ногой. Сигнализация умолкла.

— То-то! — со значением сказал мужик и ушел, не обратив на Лену с Гордеевым никакого внимания.

Как только за ним хлопнула дверь парадной, Лена оторвалась от Юрия. Засмеялась:

— Это не та машина…

— Как не та? «Тойота», серая…

— Какая серая, дальтоник! Ты к синей полез, вон та — возле стены стоит.

— Черт! Ночью все «тойоты» серы.

Гордееву не хотелось отпускать Лену, но та жестом ему указала — иди, мол, займись делом.

Расим Магомедович Амирасланов заваривал чай. Делал он это неторопливо, с наслаждением. Предвкушая скорое наслаждение ароматным напитком.

Процесс приготовления чая требовал серьезного подхода. Даже на работе Расим хранил припасы различных трав, призванных улучшить вкус любимого напитка. Именно на работе Расим проводил большую часть своей жизни, и поэтому лишить себя любимого напитка на долгие ежедневные восемь часов он не мог. Как говорил сам Расим Магомедович: «Две трети жизни — на работу, треть — на сон и оставшиеся сотые доли времени — на мелкие увлечения».

Чай заваривался в литровом чайнике из китайской красной глины. Медленно и со вкусом. Как всегда…

Но в этот раз чайная церемония была прервана неожиданным визитом гостей, решивших потревожить эксперта в его кабинете уже в первом часу ночи.

Впрочем, гостей этих Расим ждал, и чай заваривал в их ожидании. С Гордеевым они обнялись, а Лене Бирюковой эксперт галантно поцеловал руку.

— Ну что? Без дела не заходите? — с заметным акцентом спросил Расим.

— И не говори, — весело ответил Гордеев и достал бутылку коньяку.

— Армянский, ну надо же! — удивился Расим Магомедович. — «Двин»! Он еще существует?

— Как видишь! Как видишь, и мы еще существуем.

— А ты знаешь, что Черчилль пил именно «Двин»? Я его тоже считаю лучшим из армянских коньяков.

— Если перечислять все сорта армянского коньяка, который, по утверждениям тех же армян, пил Черчилль, то мы его с полным правом обязаны объявить отъявленным алкоголиком. Так что я не сильно верю всем этим россказням. Но мы его выпьем с удовольствием, тем более что нас ждут великие дела! — сказал Гордеев. — Давай-ка только сначала твоего знаменитого чаю, а потом уже поговорим.

— А нет, давай, что принес. Чай пусть несколько минут постоит, ему полезно. А пока о деле рассказывай.

— Вот, Расим, — гордеев достал из кармана пакетик. — Это мы взяли с колеса машины. А вот заключение экспертизы с места обнаружения трупа. Вопрос: не была ли машина в том месте. Вот отпечаток протектора.

— Хм… — почесал затылок Расим. — Вообще-то, мне нужна проба с места, где нашли труп…

— В принципе, это решаемо. Если, конечно, возникнет надобность.

— Ладно, давай справку. Сначала попробуем обойтись…

Расим взял у Юрия пакетик с соскобом с колеса и углубился в работу. Лена подошла к нему и выложила справку о результатах экспертизы с места обнаружения трупа.

Через некоторое время Расим оторвался от своего занятия и сказал:

— Давайте чай пить.

Он достал кружки и рюмки для коньяка. Лена Бирюкова сначала от алкоголя отказывалась, но потом вспомнила, что она не в Москве, а в Питере, и к тому же — не за рулем. «Редкий случай, что бы не выпить в самом деле!» — она махнула на все рукой, ну и выпила вместе с мужчинами крохотную рюмку коньяку.

Потом долго пили ароматный чай, молчали. Только когда чайник опустел, Расим произнес:

— Те самые шины. И место знаю, где они катались.

Гордеев, чуть не поперхнувшись последним глотком, спросил:

— Ты что, волшебник, Расим? Мы про место ничего не говорили.

— Эх, Юра, я не волшебник, но я — эксперт! — со значением произнес Расим. — И город свой знаю. Нет больше таких мест. Это карьер за Дыбенко. Там достаточно характерный грунт.

Лена ойкнула, тоже удивленная такой проницательностью.

Расим Магометович продолжал:

— Я это место хорошо знаю. Даже подростков по подошвам находил, которые туда за псилоцибином шляются. На южной окраине такое одно место — уж больно почва там специфическая.

Гордеев стал очень серьезным — версия, конечно, версией. Но тут уже повод для задержания, раз мадам Дублинская действительно на своих колесах проехалась по такому месту, где почва столь специфична, что знаменитый эксперт с первого раза угадывает.

— Ты уверен?

— Мамой клясться не буду — ты знаешь, я мамой не клянусь. Но свое слово даю. И за него отвечаю.

— А как с заключением экспертизы?

— Будет… Только не сейчас. Завтра подготовлю, чтобы все по форме было. Я, ты знаешь, халтуры не люблю. Все должно быть как положено.

Лена молчала — ей не очень-то верилось в причастность Оксаны, но факты налицо. Придется арестовывать. Вот тебе и судьба жены профессора, домохозяйки, недавней аспирантки. Три дня назад муж пропал, а сегодня сама в Кресты попадет.

Гордеев и Лена, посидев еще немного, попрощались с экспертом и вышли на улицу. До гостиницы решили пройтись пешком. Благо — рукой подать. Лена молчала. Гордеев — тоже.

И тут с неба внезапно хлынул дождь. Не дождь даже, а ливень — сплошной стеной, такой, что и в трех шагах ничего не разглядеть. Лена с Юрой сначала ускорили шаг, потом побежали.

Добравшись до гостиницы, долго отряхивались и фыркали. Промокли они до нитки. Уже в номере, переодевшись в гостиничные же махровые халаты, налили себе коньяку из мини-бара, уселись в кресла друг напротив друга и только тут начали обсуждать происшедшее.