В десять лет девочка решила поступить в хореографическое училище. И ее охотно приняли (хотя принимают далеко не всех). Но у Зои оказалась прекрасная растяжка, она запросто садилась на любой шпагат. И, самое главное, Зоин прыжок от природы являлся красивым и выразительным. Она прыгала и высоко, и легко одновременно. Конечно, именно прыжку учили, но на это потребовалось бы дополнительное время и усилия. Поэтому прыжок являлся ее фирменной фишкой с самого начала ее карьеры. Прыгнув, Зоя замирала в воздухе, для нее словно не существовали законы земного притяжения. Юная балерина парила над сценой, она взвивалась над ней как птица!

Иногда даже самой Зое казалось, что она может летать, особенно когда оказывалась где-нибудь на высоте и смотрела на землю сверху вниз: «А что, если я упаду отсюда, случайно, например? Наверное, я не разобьюсь, я все равно полечу!» Но, к счастью, здравый рассудок удерживал Зою от бессмысленного риска…

Словом, благодаря своим способностям Зоя оказалась впереди многих своих соучениц, тоже мечтающих танцевать. Кроме того, у девочки имелся музыкальный слух, она, танцуя, попадала в такт музыке.

Здоровье. Здоровьем девочка отличалась тоже хорошим, да и наследственной склонности к полноте у нее не имелось…

Словом, Зою охотно взяли в училище, в котором она провела восемь замечательных, интересных (хотя и не самых легких) лет. Боль? Она в те времена не терзала Зою – уже присутствовала в ее жизни, да, но не владела ею, не подчиняла себе, как в последнее время.

После училища Зою, подающую большие надежды юную танцовщицу, взял к себе в труппу один московский театр. Театр не самый известный, но все равно – это была большая удача, что в восемнадцать лет Зоя оказалась на столичной сцене.

Ее ровесники – обычные мальчишки и девчонки – только-только задумывались о своем будущем, поступали в институты, а она уже начала работать.

Зарплата, правда, очень и очень небольшая (Зоя ведь, по сути, являлась госслужащей). Хорошие же пуанты стоят дорого, и их требуется в месяц не менее двух пар… Но деньги честолюбивую девушку волновали очень мало. Она, выступавшая в кордебалете, мечтала когда-нибудь выходить на сцену в сольных партиях.

Вставала в семь утра. Первая репетиция – с десяти утра до двух часов дня. Потом дневной отдых и опять репетиция. И вечерние выступления… Раньше полуночи лечь спать не получится. Выходной – один раз в неделю.

Горные лыжи и сноуборд – запрещены, поскольку слишком травмоопасны. Даже катание на коньках нежелательно, поскольку при нем не те группы мышц задействованы. В тренажерный зал тоже не походишь – можно нарастить себе большие бедра, которые для балета совсем нежелательны.

Какая-то подработка для балерины – маловероятна. Потому что и времени нет, и физических возможностей. Дневной отдых давался именно для отдыха, если в это время чем-то еще заниматься, то может просто не хватить сил на репетиции…

У Зои никогда не было праздников. Ни Нового года, ни майских каникул. Поскольку в эти дни всегда – выступления и репетиции. Боль от постоянных репетиций и выступлений уже начала потихоньку накапливаться и мешать Зое. Но девушка пока еще могла терпеть.

Старшая сестра Нина так и не смогла привыкнуть к напряженному графику Зои. После смерти родителей Нина стремилась сохранить хоть какую-то видимость семьи, но не получалось. У Нины было двое детей – Костик и Леночка. Муж, отец детей, ушел к другой женщине… Словом, у Нины, помимо детей, кроме Зои – теперь и не было никого рядом.

…Звонок в дверь.

Зоя подняла голову, с холодной ненавистью посмотрела на часы – половина седьмого. Вечера или утра? Наверное, все-таки вечера.

Девушка заставила себя встать, с трудом, преодолевая ноющую боль в мышцах, доковыляла до двери, заглянула в глазок. Так и есть, Нина…

Защелкала замком.

– Привет, я чего-то забеспокоилась… Все в порядке? У тебя телефон не отвечает, – впорхнула сестра.

– Проходи. Я спала.

– Ой, прости. Но ты же знаешь, как я за тебя переживаю.

Нина была очень похожа на мать. Такая же мнительно-тревожная и ласковая. Худая, с длинным лицом и длинным носом, тонкими светлыми волосами, свисающими вдоль щек. Она напоминала афганскую борзую, кроткое и невероятно хрупкое создание. Невозможно на сестру всерьез сердиться. И, потом, у Нины – больное сердце. Хотя при этом Нина как-то умудрилась родить аж двоих детей.

– Я тебе поесть принесла. И компот в термосе, не сладкий. Будешь? – уже хлопотала на кухне старшая сестра.

– Буду, – решительно согласилась Зоя, окончательно придя в себя после сна.

– Как выступление вчера?

– Хорошо.

– А как домой добиралась? Такси вызвала?

– Меня Глеб встретил.

– Глеб! – встрепенулась Нина, округлила свои без того выразительные большие глаза. – Какой он у тебя замечательный! Все остальные – идиоты и извращенцы, один он нормальный.

Нина была в курсе личной жизни младшей сестры. Знала о ее поклонниках, о тех странных личностях, что нередко рвутся за кулисы театра… Да и вообще, зритель влюбляется в сценический образ, не понимая, что Жизель на сцене и девушка Зоя в жизни – это две большие разницы…

– Ешь, ешь… – продолжила Нина, пытливо и пристрастно, словно собственного ребенка, оглядывая Зою. Пригладила ей растрепавшиеся волосы. – Да ты еле руками шевелишь.

– Плечо ноет и спина.

– Давай помассирую. И как же ты завтра на репетицию пойдешь, а?

– На сцене все проходит, ты знаешь, – усмехнулась Зоя, с аппетитом уничтожая котлеты, которые принесла сестра, и запивая их вкусным домашним компотом.

– Не нравится мне твой балет, одно мученье. Я и матери всегда об этом говорила… У тебя с Глебом серьезно?

– Да как сказать…

– Но ты же женщина, ты должна чувствовать, как он к тебе относится… – возмутилась Нина, массируя плечи сестры. – Он готов тебе сделать предложение?

Зоя задумалась. Вспомнила лицо Глеба, его голос.

– Да, – неохотно призналась она. – Он мне еще небольшую подработку предлагает летом. У меня каникулы в июле-августе, и я пока не знаю, как там с гастролями…

– К черту гастроли. К черту подработку. Если он сделает тебе предложение – соглашайся.

– Нинка, ты спятила… ой, осторожнее… Какой замуж? Мне только двадцать семь, самый пик карьеры, мне доверили сольные партии… а я – замуж и в декрет?!

– Семья важнее.

– А мой труд, мои старания, чуть ли не с детства… Все коту под хвост пойдет?

– Почему коту под хвост, – возразила Нина, аккуратно и старательно разминая плечи сестры (научилась этому давно, пришлось, с такой-то младшей сестрой). – Сейчас не старые времена. Сейчас все балерины рожают. Вон примы-то наши… Я о них читала. Родили!