Максим прижал к глазам бинокль, но в ночи оптика помогала мало. Каким образом старшина умудрился что-то разглядеть, было загадкой. Но когда поезд приблизился, то и в свете звезд стало видно, что большая часть состава — это платформы, на которых уложены и перевязаны толстой проволокой бревна, пачки досок, брус. В середине состава три товарных вагона. Над крышей одного вился дымок. Значит, там люди, печка, готовится пища. Но только над одним вагоном, третьим. А еще у этого вагона имелась тормозная площадка, и теперь было хорошо видно, что там стоит и курит солдат с винтовкой на ремне.

— Миша. — Шелестов повернул голову и позвал Сосновского. — На тормозной площадке часовой. Снимешь его! Мы садимся на платформы с бревнами.

— Вижу, — отозвался Сосновский. — Задачу понял.

Шелестов приготовил фонарик. Сейчас по другую сторону полотна замерли в ожидании Коган с Буториным и Митя Пряхин. Они ждут сигнала. Состав, с перестуком колес на стыках рельсов, с громким пыхтением парового котла, приближался. По рельсам бежал луч прожектора паровоза. Когда проехали платформы с лесом и с разведчиками поравнялся первый товарный вагон, Шелестов трижды подал сигнал фонариком, направляя свет вдоль земли на уровне рельсов. Это означало, что забираться надо на третий вагон или платформу, не считая этой.

Сосновский сбросил плащ-палатку и, оставив автомат Шелестову, бросился к железнодорожному полотну. Его в темноте почти не было видно. Но когда Михаил ловко запрыгнул на нижнюю подножку тормозной площадки, Шелестов его увидел на фоне неба и звезд. Вот взмах руки, и Сосновский, уже не особенно торопясь, поднялся на тормозную площадку, вытащил из шеи убитого солдата нож и принялся вытирать лезвие о шинель фрица. Разведчики с двух сторон бросились к первой после вагонов платформе с бревнами. Бросив наверх плащ-палатки и рюкзаки, он забрались сами и улеглись на бревна, замерев и прислушиваясь.

Дождавшись знака Сосновского, Шелестов, Буторин и Коган перебежали к нему по бревнам и забрались на площадку. Убитый лежал у стены, покачивая головой вместе с колышущимся вагоном. Выбрасывать тело нельзя. Раньше времени его могут заметить патрули, и тогда поднимется тревога.

— Миша, держи автомат, — протянул Сосновскому его оружие Шелестов. — Делимся опять на две группы. Судя по запаху, в первых двух товарных вагонах лошади. Сопровождающие солдаты в третьем вагоне, дверь приоткрыта. С лошадьми тоже могут быть люди, но не больше, чем по одному на вагон. Просто для того, чтобы присматривать за лошадьми. Но, скорее всего, там только лошади. Виктор, Борис, вы берете на себя третий вагон. Постарайтесь без шума. Мы с Михаилом вас подстрахуем, а потом проверим два вагона с лошадьми.

— Есть, — кивнул Буторин, проверяя пистолет в кобуре на ремне и финку в ножнах, насколько она легко выходит. — Там печка внутри горит, значит, кое-какое освещение есть. Справимся.

Сняв сапоги и оставив их на тормозной площадке, Буторин и Коган забрались на крышу. Это была не лишняя предосторожность. Стук сапог по крыше мог насторожить солдат в теплушке. Они могли взяться за оружие, и тогда внезапного нападения не получится. А стрелять не стоило. Выстрелы могли услышать на паровозе и сообщить на ближайшей станции об этом военному коменданту. Шелестов смотрел, как его разведчики добрались до середины вагона. Сосновский лег на живот и, свесив голову, посмотрел вниз. Поднявшись, он сделал знак скрещенными руками. Значит, откатная дверь теплушки открыта лишь с одной стороны. Зажав ножи зубами, разведчики стали спускаться по наружной стене вагона. Они остановились, держась за скобы по обе стороны от двери. Теперь и Сосновский с Шелестовым поднялись на крышу и легли на живот, готовые прийти на помощь товарищам, если в вагонах с лошадьми тоже окажутся солдаты. Тогда бой, шум. И придется уходить с поезда, даже если и удастся перебить всех.

Коган посмотрел на Буторина, держась за железную скобу на внешней стене вагона. Сейчас главное — общая готовность и решимость. Ну и взаимодействие во время схватки. Сложное дело, если нет определенных навыков. Надо и противника видеть, сколько бы его ни было, видеть все поле боя, и своего товарища тоже, и опасность, которая в какой-то момент будет грозить ему. Этому научить сложно. Тут, как говорится, либо дано, либо не дано.

Кивнув друг другу и мысленно посчитав до трех, они оттолкнулись ногами и запрыгнули через открытую дверь теплушки внутрь. Перед Коганом возник румынский солдат с вытаращенными глазами и тяжелым котелком в руках. Интуитивно понял, что враг не успеет выпустить котелок и поднять руки. Не останавливаясь, держа лезвие ножа горизонтально, Коган в развороте полоснул ножом румына по горлу и тут же бросился вправо, даже не поворачиваясь лицом к новому противнику. Разведчик ударил почти не глядя, всадив нож солдату между ребер. Выдергивать оружие было некогда, убитый румын падал на него. Нагнувшись и отступив в сторону, Коган свободной рукой подхватил с пола котелок и с размаху что есть силы ударил им по голове третьего солдата, который схватился за винтовку в «пирамиде» у стены. Румын ударился лицом о стену, но устоял. Коган размахнулся и еще дважды ударил его котелком по голове. Кровь залила и котелок, и стену.

Повернувшись назад и не выпуская котелка, который оказался удобным оружием, Коган посмотрел, не нужна ли помощь Буторину. Два румынских солдата корчились на полу, третьего Виктор душил полотенцем, сидя на его спине. Наконец хрип затих, и солдат обмяк. Оглянувшись по сторонам и убедившись, что в теплушке было всего шестеро, разведчики подошли к самодельному столу из пустых ящиков, застеленному газетой, осмотрели посуду, потом «пирамиду» с винтовками. Их было шесть, хотя мест под винтовки было семь. На столе семь котелков и железных тарелок с кружками. Лежанок из досок тоже было семь. Седьмым был тот часовой на тормозной площадке.

Через две минуты в теплушке собралась вся группа. Тела убитых оттащили в угол и накрыли шинелями. Неприятное соседство, но придется терпеть. Выбрасывать на насыпь трупы нельзя.

Шелестов посмотрел на часы.

— Мы не знаем конечного пункта назначения этих лошадей. Но будем надеяться, что до утра у нас время есть. Учитывая скорость, с которой идет состав, у нас на пути не будет больших населенных пунктов. Сейчас всем подкрепиться и спать. Смена караула через каждые два часа. Если до утра не доберемся до Хорватии, будем прыгать на ходу и уходить в лес.

— Если все получится, мы сэкономили два или три дня, — сказал Буторин. — Про экономию физических сил я уж молчу. Но