– Не ожидала от него такой прыти, – удивилась Лиза. – Я думала, самоеды только санки таскать умеют.

– О, его лишь по следу пусти, он самого Рагдая обскачет. Настоящая ищейка. Откуда что взялось, не представляю. Должно быть, кто-то из предков согрешил.

Дуся бродила в одиночестве по пригоркам, лукошко у нее оказалось почти заполненным. Лиза ахнула: лукошко с грибами как с картинки! Переходя с места на место, компания спустилась в сухую извилистую балку, и вот тут-то опять настиг их таинственный Глас, да так близко пропел, так захватил, поглотил и пронзил насквозь, что Лиза снова не удержалась, попятилась от неожиданности и очутилась в объятиях Арсения. Не подхвати он девушку, упала бы, оступившись на бугристой почве.

Видно, не лгали люди, быта в том глубоком звуке какая-то благодать, ибо Арсений выпускать девушку из рук не торопился, и Лиза погрузилась в странную истому; отстраняться от этого мужчины ей совсем не хотелось. В сердце зажглась золотая искра, Лиза странным образом чувствовала ее у себя в груди, как она светит, лучится, согревает все уголки ее естества. Ощущение было настолько реальным и сильным, что Лиза подняла к глазам руку – посмотреть, не пробиваются ли сквозь кожу золотые лучи.

Да вот же они, у Арсения в глазах, только не золотые, а синие, так и льются. Значит, и его проняло до потаенных глубин.

Некоторое время оба не шевелились, вопрошающе-удивленно глядя друг другу в глаза, прислушиваясь к неясным движениям чувств у каждого в душе. Затем Лиза опомнилась, подалась назад, Арсений неловко закашлялся.

Ситуацию разрядил самоед, которому надоело ждать непонятливых людей, он решил, что им необходима встряска, с разбегу врезался между ними, попытался облизать сразу обоих. Все кончилось смехом, борьбой, беготней. Скай и Дусю не обделил любовью, лишь Рагдай сидел навытяжку, поводя носом из стороны в сторону, ловил напряженными ушами отголоски затихающего звука, словно хотел понять, что же это было.

Компания тронулась дальше по дну балки. Здесь было много норных отверстий, склоны из мягкой почвы облюбовали лисы. Теперь они сидели где-то глубоко и видели из темноты улыбающуюся пасть Ская – тот норовил обследовать каждое отверстие. Дуся просвещала молодых людей: в последние годы лисы расплодились. В деревне житья от них не стало. Любопытный народец и загребущий. Мало того что домашнюю птицу, кроликов воруют, еще и вещи таскают, все, что плохо лежит. Копни сейчас такую нору, и чего только там не найдешь: туфли, носки, мелкие предметы, а то и бельевую веревку прихватят – зачем, поди разберись. Дуся забавно рассказывала о лисах, Лиза и Арсений смеялись.

– Надо возвращаться, – спохватилась Дуся. – Мы далеко зашли, я уже и мест не узнаю, заблудимся, чего доброго.

Вдруг за деревьями возникли очертания стен, вознеслись ввысь руины какого-то строения, в проеме стволов обнажилась кирпичная кладка с ошметками штукатурки.

– Что это? Куда мы забрели, Дуся? – удивилась Лиза.

– Да уж, догулялись! – охнула тетка. – Это ведь Свято-Успенский храм, вернее, то, что от него осталось. Значит, мы в окрестностях Острюхина.

– Тот, что взорвали большевики? – заинтересовалась Лиза. – Пойдемте посмотрим, ведь это исторический памятник.

– Ой, стремно как-то, – поежилась Дуся. – Говорят, здесь живут духи убиенных певчих и церковных служителей.

– Что плохого может случиться в храме Божьем, пусть даже разрушенном? – не согласилась Лиза. – Идемте, идемте, бояться можно только живых, а духи нам ничего не сделают.

Церковь стояла на холме, некогда открытом для обзора, а теперь заросшем бурьяном и подступившим вплотную лесом. Она была восьмиугольной, с высоким куполом, от которого сохранились лишь фрагменты барабана и частично колокольня с балкой для крепления колоколов.

В притворе потолка не было, хотя уцелела арка входа в среднюю часть храма, где также царила разруха, лежали горы щебня, битого кирпича, пласты штукатурки; под мусором открывался пол, выложенный узорчатыми плитами. На стенах сохранились фрагменты фресок, изображавших святых.

– Надо же, какую красоту загубили, – покачал головой Арсений. – Варвара ничто не остановит – ни искусство, ни красота, ни уважение к вере.

Они прошли к тому месту, где полагалось быть алтарю. Лиза заглянула в ризницу, здесь тоже был завал из досок и кирпичей – печальное зрелище. В стене, поверх груды мусора, была прорезана небольшая ниша, закрытая деревянной дверцей. На одной из ржавых петель висел большой железный замок. Арсений заглянул в нишу, она была пуста. Грабители ничего не оставили ценного в храме. Арсений вдел дужку замка в другую петлю и чисто из любопытства нажал. К его изумлению, дужка вошла в паз и замкнулась.

– Сделан замок на совесть, до сих пор действует, – обратил он внимание Лизы.

– Как раз для искателей кладов, – рассмеялась та. – И дверцу дубовую так просто не сломать. Кто-то может решить, что здесь тайник, тогда ему придется изрядно попотеть, чтобы сбить замок. Задали вы кому-то задачку, Арсений Сергеевич.

Внутри полуразрушенных стен было тихо, песнопений бестелесных обитателей не доносилось, как свидетельствовала легенда. Не слышно было перезвона колоколов, навсегда утраченных, увезенных и пропавших бесследно.

– А все же я чувствую особенную атмосферу храма, – сказала Лиза. – Вы замечали, что в церкви воздух как будто неземной, чистый и свежий, как становится легко телу, как душу заполняет настоящая благодать. Говорят, храмы строят в таких местах, где легче соприкоснуться с Богом. А я вот что думаю: сами люди участвуют в создании возвышенной атмосферы в храме. Они приходят в храм с чистыми мыслями, с добром, и главное – с любовью. Помещение храма переполняет любовь к близким, к родным, к Богу. Темным умыслам, дурным намерениям и злобе нет места под святыми сводами. И каждый, кто входит в храм, купается в лучах любви, добра, надежды. Вот откуда эти удивительные ясность и умиротворение, снисходящие на нас в храме.

Вы согласны со мной? – обратилась Лиза к спутникам.

– Я могу рассмотреть твою теорию как ученый, – охотно поддержал разговор Арсений. – Думаю, в твоих словах есть рациональное зерно. Хорошие, добрые мысли создают поле положительной энергии, и вполне возможно, что люди ощущают эту энергию, приходя в храм. Но здесь, к сожалению, давно никого не бывало.

– Камни хранят воспоминания, храм говорит с нами, я чувствую это. – Лиза надолго замолчала. – Так странно, здесь действительно что-то есть. Я ощущаю присутствие какой-то, как ты говоришь, энергии.

– Доброй или злой? – улыбнулся Арсений.

– Доброй, доброй! – горячо воскликнула Лиза. – Надо восстанавливать храм, он не должен оставаться заброшенным. Здесь – спасение!

– Да что с тобой, Елизавета? – изумилась Дуся. – Не замечала в тебе особой набожности. Рассказы о Савелии-заступнике на тебя подействовали да о его благостном Гласе в лесу.

– В нашем краю живут предания, ведь это прекрасно! – заметил Арсений. – Ты права, Лизонька, надо обратить внимание властей на храм и на обе деревеньки, люди имеют право жить по-человечески. – Он обнял девушку за плечи, и та не отстранилась. – Не перестаю поражаться твоему уму. А еще ты настоящая красавица!