«Лиза, стало быть, кости своего предка нашла».

«Как это, – говорю, – то же дьякон Савелий, разве у него были дети? Дьякону по сану жениться не положено».

«Ему не положено, а у брата его были дети, два сына и дочь Анфиса. Сыновья в Отечественную погибли, а Анфиса вышла за Петра Колыванова. Лизе она бабушкой приходится».

– Правда, – пробормотала Лиза. – К бабушке Анфисе я на могилу ходила. Вот так история! Сеня, ты слышишь?

– Сходи еще раз, – посоветовал Гена. – Там теперь могилка Савелия прибавилась. Рядом с племянницей похоронили. Все они там рядком лежат – прадед твой, сестра Капитолина и останки мученика Савелия. Народ ходит к нему на поклон. Вот восстановят храм, тогда, глядишь, по заслугам оценят деяния старца, заступника нашего. – Гена перекрестился. – Ну ладно, я поехал, – заторопился он. – Заболтался тут с вами. Решил вот рассказать. Подумал, может, тебе интересно будет свою родословную узнать. Случай уж больно любопытный, поразительно, что именно ты останки Савелия нашла.

– Спасибо, Гена, ты молодец, – пробормотала Лиза. – Это действительно поразительно. Большое тебе спасибо, и папе от меня благодарность передай.

Геннадий, чрезвычайно довольный похвалой, пожал руку Арсению, послал Лизе воздушный поцелуй, залез в грузовик и покатил дальше.

Все остальное время, пока ехали домой, Лиза молчала.

Так же молчалива она была за обедом. Арсений не пытался вывести ее из задумчивости, он знал, насколько порой бывает необходимо внутреннее уединение.

Однако вечером, когда Лиза надолго закрылась в своей спальне, терпение пылкого жениха истощилось, он подошел к двери, прислушался, потом настойчиво постучал. Не услышав ответа, толкнул дверь.

Лиза стояла посреди комнаты. Перед ней на столике стояла открытая шкатулка. На ладони у Лизы лежал перстень. Последнее время она редко его надевала, держала в основном в шкатулке, лишь изредка доставала, чтобы полюбоваться чистым, неизменно радостным сиянием голубого кристалла.

Она подняла на Арсения глубокие, полные невысказанных чувств глаза.

– Смотри, что у меня есть, – сказала она так, как будто показывала ему камень в первый раз.

– Смотрю, – ласково улыбнулся он. – Это Голубая искра.

– Она моя.

– Да, она твоя. Навсегда.

– Мы будем любить друг друга вечно, – сказала она.

– Вечно, – как эхо повторил он.