— Это мой подарок, милочка, — сообщила она Энни. — Если вы будете целый день скакать на лошади на таком ветру, то вам пригодятся эти шарфики. Они защитят шею. — Посмотрев на Энни, она вздохнула. — Я вижу, ваша чудесная кожа уже обветрела.

Энни тронула шею, которая все еще побаливала, несмотря на лосьон.

— Вы правы. Спасибо. Женщина улыбнулась.

— Ну что ж, давайте позовем вашего мужа. Пусть оплатит счет.

Когда они вышли на улицу, Энни с улыбкой обернулась к Сэму, несущему груду коробок с покупками.

— Наверное, мне надо поблагодарить тебя за щедрость.

— Я просто сопровождаю тебя туда, где тебе надлежит быть.

— Ах да, — ехидно усмехнулась она. — Теперь я прибуду на казнь нарядная — в красивом ситцевом платье! Скажи, в Сентрал-Сити опытный палач или мне предстоит медленная смерть?

Он метнул на нее испепеляющий взгляд.

— Как бы то ни было, — продолжала она елейным голоском, — я всегда говорила: это прекрасно, когда тебя что-то еще ждет впереди.

Шагавший рядом Сэм заскрипел зубами. Черт возьми, она умела пробуждать в нем чувство вины. И это после того, как он угрохал на нее столько денег!

В магазине с ним что-то произошло. Стоило ему взглянуть на кружевные панталончики, и из бесстрашного охотника за головами он превратился в безвольного слюнтяя. Ему было легче сделать вид перед хозяйкой магазина, что Энни — его жена, чем сказать правду… хотя он всего лишь выполнял свою работу и в этом не было ничего постыдного.

Кого он хотел обмануть? Честно говоря, он потерял голову от обилия женского белья — и особенно от мысли, что она наденет что-нибудь из этих вещичек.

Черт возьми! Почему на него так подействовала тонкая ночная рубашка? И какая ему разница, в чем казнят его пленницу? Да хоть в дерюжном мешке!

Но разница все же была, и Сэм это отлично понимал. Да, он служил закону, но ему не хотелось думать о том, как эта женщина закончит свои дни. При всех ее недостатках она обладала смелостью, гордостью, красотой… и она запала ему в душу.

— Только посмей! — заявила Энни.

Они поднялись в номер, и она с угрозой взглянула на Сэма, который готовился закурить сигару. Он стоял возле туалетного столика, она сидела на своей кровати у окна, остро сознавая всю интимность их положения, особенно после того, как он попросил портье принести им горячей воды для ванны.

Слава Богу, настроение охотника за головами немного улучшилось. Едва ли он поверил, что она не собиралась всадить ему нож в спину, но по крайней мере ее слова его успокоили — а иначе он не купил бы ей столько одежды. Энни улыбнулась, вспомнив их поход в магазин. Бедняга не знал, куда деваться от смущения, и потому, наверное, предоставил хозяйке полную свободу действий.

А теперь им предстояло провести вместе ночь…

Но курить он не будет! В этом вопросе Энни решила проявить твердость, хоть и боялась его разозлить.

К ее удивлению, Сэм весело приподнял бровь.

— Ты не хочешь, чтобы я курил?

— Да, не хочу! — Энни сглотнула комок в горле. — Моя мама курила десятилетиями, а потом умерла от эмфиземы.

— От чего? — не понял он.

— Долго объяснять. Скажу лишь, что это не самая приятная смерть. Если ты хочешь убивать себя — пожалуйста, дело твое, но я не собираюсь становиться пассивным курильщиком.

Сэм засмеялся.

— Ты говоришь странные вещи, сестренка. К тому же ты… — Он замолчал; веселое выражение медленно сошло с его лица. — Я хочу сказать, что на твоем месте я не стал бы возражать против сигарного дыма. В ней поднялась обида.

— Спасибо, что напомнил! На какие-то полминуты я забыла о своей скорой казни. Ну что ж, возьми сигару и…

Он поднял руку, призывая ее к молчанию, и сунул не зажженную сигару обратно в карман.

— Ладно, не заводись. Теперь ты довольна?

— Развяжи меня, и я буду в полном восторге.

Они впились друг в друга глазами, но в этот момент в дверь постучали. Сэм пошел открывать.

Дородная женщина в длинном фартуке и мятом чепце внесла в комнату ведро горячей воды.

— Вы будете мыться? — спросила она, отдуваясь.

— Да, конечно, — ответил Сэм.

Женщина вразвалку прошла в угол, к фарфоровой ванне, возле которой виднелась прислоненная к стене сложенная ширма, вылила принесенную воду и двинулась обратно.

— Мне придется зайти к вам еще несколько раз, сэр, — устало предупредила она Сэма.

— Хорошо, — кивнул он.

После ее ухода Энни озадаченно уставилась на ванну и стоявший неподалеку ночной горшок.

— Это восьмидесятые годы девятнадцатого века? Сэм громко захохотал.

— Ты прекрасно знаешь, что да. Она указала на ванну.

— Вообще-то мне казалось, что к этому времени уже появился водопровод. — Она взглянула на масляную лампу, горевшую на ночном столике между двумя кроватями. — И электричество.

— Все это есть в Денвере, — отозвался Сэм. — А здесь фронтир (Новые земли, запятые пионерами на западе США.), да будет тебе известно.

— Ах да! Как я могла забыть?

Горничная заходила еще несколько раз. Наконец, наполнив ванну горячей водой, она установила перед ней старомодную ширму из набивного ситца.

Закрыв за женщиной дверь, Сэм обернулся к Энни.

— Будешь мыться первой?

— А ты останешься в комнате?

Он усмехнулся.

— Неужели ты думаешь, что я уйду и дам тебе убежать?

Энни скрипнула зубами, молча стянула сапоги и швырнула их на пол.

Захватив ночную рубашку и сумку, она юркнула за ширму, разделась и расплела косу. Хотя Сэм и не мог ее видеть, Энни не оставляло чувство неловкости. И потом она стеснялась пользоваться ночным горшком. Сейчас ей особенно захотелось вернуться туда, где есть ванные комнаты, электричество и нет сурового охотника за головами, который ни за что ни про что хочет отправить ее на казнь.

Хорошо хоть, что Сэм взял номер с двумя кроватями. Значит, он не собирается ее насиловать. Впрочем, она уже слышала его объяснения: он не насилует женщин, он только доставляет их к месту казни.

Однако ей предстояло не только раздеться, принять ванну, но и провести ночь в одной комнате с этим мужчиной. Она вспомнила, как Сэм обнимал ее, защищая от грозы, и как он взорвался за ужином.

Несмотря на свои тревоги, Энни почувствовала настоящее блаженство, стоило ей опустить ногу в окутанную паром воду. По современным меркам ванна была маленькой и тесной, но купание в ней все равно доставляло удовольствие. Старинное ванильное мыло источало чудесный запах и обволакивало тело нежной пеной. Энни соскребла с себя всю грязь и вымыла голову. Разнежившись, она на несколько мгновений забыла то безумие, которое ее окружало.