— Ваш жених?

Его обдали презрением и капельками слюны, фыркала Катарина отвратительно.

— Жених! Скажете тоже… Нет у меня никакого жениха…

— Значит, ваш деловой партнер?

Катарина нагнулась к нему через стол и прошептала:

— Вы умеете хранить тайны?

— Лучше швейцарского банка.

Она отпрянула и сощурилась:

— А вы вообще-то кто такой?

— Я назвал свое имя… Могу показать паспорт.

На него отчаянно махнули ручкой.

— Я помню, что вы Карл. А чем занимаетесь?

— Консультант по антиквариату. Карлос, с вашего разрешения…

— Что, серьезно? — Катарина удивилась так, будто ей вручили Пулитцеровскую премию.

— Работа скучная, тихая. Даю советы коллекционерам, разыскиваю для них всякие любопытные вещицы, оцениваю, езжу на аукционы, покупаю, если они не хотят делать это сами. Иногда что-то покупаю задешево и перепродаю с выгодой. Обычный бизнес.

— Это просто чудо! — сообщила Катарина. — Вы-то мне и нужны.

— Очень рад. У вас осталась коллекция старых монет от бабушки или какие-то безделушки? Обещаю продать их по самой выгодной цене.

— Бабушка у меня жива, дай Бог ей здоровья до ста лет… Дело в том… В том…

Катарина никак не решалась. Карлос не мешал ей собрать всю решимость.

— Дело в том… Что убить должны были того, с кем у меня назначена встреча.

— Неужели? Он похож на официанта?

— Понятия не имею, как он выглядел, позвонил и… Вот…

Карлос не стал разубеждать рыжую девушку. Он знал, что разубеждать девушек куда труднее, чем убеждать их.

— Что же могло заставить журналиста «Штерна» пойти на встречу с незнакомцем? Какие тайны и заговоры вам обещали раскрыть?

Ему хитро подмигнули, чего на трезвую голову Катарина никогда бы не сделала.

— В том-то и дело… Вы знаете такое сокращение: ASE?

— Нет, — честно признался Карлос.

— А если назову: Antiquities Service of Egypt?

— Это Служба древностей Египта. Вернее: Министерство древностей. Уважаемая организация. Основал в 1858 году знаменитый французский археолог Франсуа Огюст Мариет. Раньше занималась охраной древностей, которые находили в Египте и пытались вывезти. Долго была под патронажем французов, но теперь управляется египтянами. Их музей сильно пострадал во время «Арабской весны». Они довольно вредные и придирчивые, запрещают раскопки. Например, не дают заглянуть под сфинкса. Но в целом делают благородное дело. А что вас может там заинтересовать?

— Они не те, за кого себя выдают!

Катарина торжествовала.

— Я всегда это подозревал, — ответил Карлос. — Ваш информатор хочет разоблачить их?

— Именно так. За это его хотели убить… А я не верила ему…

— Как его зовут?

— Он назвался Ференц… Имя явно выдуманное.

В ее нетрезвых словах проскользнуло что-то, что заставило перестать шутить.

— Мой вам совет, — сказал Карлос. — Выберите безопасное место, назначьте встречу и поговорите с ним. Если хотите, могу быть рядом. На всякий случай…

— Спасибо, Карл, вы чудесный… — через стол девушка протянула руку и закрыла своими пальчиками его кулак. — Я только сейчас поняла, что вы спасли мне жизнь…

— С вас должок.

— Какой? — искренне удивилась Катарина.

— Ужин в ресторане, который выберете вы.

Катарина улыбнулась.

— Запишите мой номер телефона…

— Диктуйте, я запомню.

Она продиктовала и проверила. Карлос назвал цифры точно. Это было самым простым фокусом из тех, что он умел показывать. Пришло сообщение: клиент приносил извинения, что опоздал, просил перенести встречу на вечер. Карлос не стал раскрывать, насколько ему повезло с опозданием, подтвердил, что будет.

Журналистку «Штерна» он готов был поить виски, сколько влезет. Но «срочные дела» заставляют прервать удовольствие. Надо же было что-то сказать в свое оправдание. Карлос оплатил бармену всю выпивку девушки с запасом, попросил присматривать за ней и заставил себя уйти.

Катарина помахала ему на прощание.

9 мая, понедельник

Будапешт, аэропорт имени Ференца Листа

13.30 (GMT+1)

Рейс Lufthansa из Гааги приземлился без опоздания. Из зеленой зоны вышла женщина в строгом деловом костюме, отливающем металлом. Оттенок подходил натуральным пшеничным волосам, подстриженным в каре.

Женщина твердой рукой везла за собой баул, в котором могли бы поместиться два нелегальных гастарбайтера. Она шла уверенной и изящной походкой на высоких каблуках, каждый удар которых отдавался мраморным цоканьем. В другой руке она держала небольшой кожаный портфель.

Женщина прошла мимо остановки экономичных шатлов, везущих в город, шеренги такси, сдирающих грабительскую плату, оказалась на главной парковке и направилась к «Мерседесу» старой марки. Такие машины держат люди, знающие толк в настоящих авто. Пожилой господин в клетчатой рубашке и темном галстуке приветственно махал ей. Церемонно пожал даме руку, не позволил утруждаться багажом, довольно легко засунул неподъемный чемодан в багажник, открыл дверь заднего сиденья, подождал, пока она устроится на кожаном диванчике, положив портфель на колени, и только тогда сел за руль.

— Рад приветствовать в Будапеште, комиссар Габриель, — сказал он, глядя в зеркальце заднего вида.

— Благодарю вас, профессор Дьёрдь, — ответила комиссар. — Мне неловко, что я доставила вам такие хлопоты. Меня могли бы и встретить.

Мотор мягко завелся, большая машина вывернула с парковки на шоссе. До города ехать было чуть больше десяти минут.

— Никаких трудностей, комиссар! Традиционное венгерское гостеприимство! Когда добрый друг приезжает в Будапешт, хоть чем-то помочь ему — большая радость!

— Как мило, что у вас тут сохраняют старые привычки. Сугубо между нами: гендерное равенство и всеобщий страх обвинения в сексуальных домогательствах немного утомляет, — ответила она. — Но почему вы не сказали, что целуете мои ручки? У венгров это звучит так романтично.

Профессор оценил шутку. Даже самый горячий приверженец венгерского этикета не рискнет «целовать ручки» у руководителя отдела HOS[5] департамента «O»[6] Европола, комиссара французской полиции. Жанну Габриель боялась половина Европы, которая крала. А другая рассчитывала, что она сможет найти украденное. И еще Жанна Габриель не скрывала возраст: ей было тридцать четыре года.