— Я художница, — ответила я без колебаний.

Разумеется, профессию мне выбрал Филипп. Он хотел создать из меня человека с творческой душой. К сожалению для него, в реальности я была ботаником, да и то не успела доучиться. А вот задолжать за три года — вполне. Так что никакой романтики.

— Ух, — воодушевился мужчина, — выставляешься где-нибудь?

Филипп предвидел этот вопрос. Потому всего за пару дней до поездки выкупил имя и картины у одного набирающего популярность художника, чтобы присвоить его мне.

— У меня есть небольшая экспозиция в Нью-Йорке. Недавно вот мои картины вернулись с выставки в Милане.

Пабло был в восторге, я видела это в его взгляде.

— Я ничего не понимаю в искусстве, — он махнул рукой, — но, похоже, ты очень талантлива. Филипп не прогадал с тобой.

Через пару минут в комнату вошла Паула и присела рядом с мужем.

— Я вижу, вы уже познакомились, — женщина вновь таранила меня взглядом.

— О да! — воскликнул Пабло. — Я так рад за нашего сына. Жизель, как вы познакомились?

Я вкратце пересказала ему выдуманную историю нашего знакомства, периодически позволяя Филиппу вмешиваться в мой рассказ, добавляя ненужные романтичные подробности.

Пабло был в восторге, а вот Паулу, кажется, вот-вот могло стошнить.

— Ты знала, что у Жизель есть своя галерея в Нью-Йорке? — экспрессивно воскликнул Пабло, отпив вина из бокала.

— Правда? — попыталась изобразить удивление женщина. — Твои картины кто-то покупает?

Я видела, что этот вопрос не понравился Пабло, но интерес был превыше всего, и он ничего не сказал, давая мне возможность ответить.

— Разумеется. Например, ваш сын, — съехидничала я.

А ведь они даже не представляли, насколько это было правдой.

Я видела, как Паула скривилась, услышав мой ответ, но отступать не собиралась:

— В каком стиле рисуешь?

На этом моменте, сердце у меня ушло в пятки. Мы столько повторяли ответы на эти вопросы с Джейн, но теперь я будто забыла все на свете! Как же назвался этот идиотский стиль?

— Понимаете, — начала я медленно, — это очень концептуальное искусство. Сложный жанр и многогранный. Аналогов этому еще нет.

Пабло сидел на стуле, заворожено глядя на меня, Паула же, похоже, догадывалась, что я лью воду.

— И какие там концепции?

Да чтоб ее? Она же ничего в этом сама не понимает. Я начала вспоминать все слова из области искусства, которые знала.

— Ну, реализм конечно же очень важен, и модерн тоже, и техники разнообразные, знаете, свет, пространство.

Я чувствовала, как краснею от стыда, потому что несу чушь, и даже Филипп, который сидел рядом, начал недовольно стучать мне по коленке, чтобы я замолчала. И вдруг дверь напротив меня отворилась, и в столовую вошел мужчина. Его появление стало для меня спасением.

Не прошло и секунды с момента, как он появился в дверях, но я уже успела позабыть обо всем на свете. Все мужчины, которых я раньше считала красивыми, вышли из чата, отправляясь в вечный бан.

Я видела его с балкона, но даже представить не могла, несколько красивым он будет вблизи. Его глаза были еще темнее, чем у Филиппа, но взгляд от этого не становился тяжелым — он был глубоким и проницательным. Идеально симметричные скулы, легкая небрежность в прическе и двухдневная щетина придавали образу брутальности. А черная рубашка сидела на нем нам так, что у меня не осталось никаких сомнений в безупречности его тела.

— Добрый вечер, — произнес он, скользя взглядом по присутствующим.

— Фернандо, мы уже заждались, — Пабло кивком пригласил сына за стол.

Да, права была Джейн, когда говорила мне, что он безупречен.

Внезапно я поняла, что до сих пор держу во рту воду, которую отпила минуту назад, просто-напросто забыв, как глотать. Неужели он произвел на меня такое сильное впечатление?

Едва я подумала, что надо заставить себя перестать таращиться на него, из-за двери возникла еще одна фигура.

— Ох, Стелла, ты тоже решила присоединиться к нам, — любезно произнес Пабло, когда блондинка поравнялась с Фернандо.

Их руки сплелись воедино, и я заметила огромное кольцо с прозрачным камнем на безымянном пальце ее правой руки. Похоже, помолвочное.

Двое направились к столу, а я молча ловила каждое движение Фернандо, не в силах налюбоваться. Впервые в жизни кто-то вызвал у меня такое восхищение. Он усадил за стол свою спутницу, а сам сел рядом. Прямо напротив меня.

Внутри все сжалось, когда его взгляд остановился на мне. На секунду я перестала дышать, слышать и думать. Я видела перед собой только его, а над остальным миром теперь висела густая дымка из забвения. Невозможно было догадаться, о чем он думал, потому что ни один мускул лица Фернандо не дрогнул.

Я смущенно опустила глаза, но было поздно, потому что в какой-то момент наши взгляды встретились, и меня будто ударило током, а затем вновь парализовало.

Я готова была исчезнуть, лишь бы перестать пялиться на симметричные губы Фернандо с легкой полуулыбкой в момент, когда он застал меня врасплох. Но, к счастью, голос Филиппа рядом заставил меня вернуться в реальность.

Он представил меня сперва Стелле, а затем последовал Фернандо.

— Неужели ты наконец привел в дом девушку? — задал Фернандо риторический вопрос.

— Как видишь. Жизель вполне реальна.

— Что ж, я рад познакомиться с тобой, Жизель, — произнес он мягко, и я чуть не упала со стула, так сексуально звучал его голос. Мне очень не нравилось происходящее, потому что я не планировала залипать на кого-то из семьи Ферретти.

— И я, — попыталась ответить я, как вдруг поняла, что охрипла. И вместо нормального ответа у меня получилось лишь покашлять.

Я сделала глоток воды и предприняла новую попытку заговорить:

— Мне тоже приятно.

В разговор мгновенно влезла Стелла. Похоже, я сразу ей не понравилась.

— Филипп ни разу не говорил о тебе. Когда вы познакомились?

— Три месяца назад, — ответил за меня мужчина.

— Ого, и ты так быстро привез знакомить ее с родителями. Наверное, у вас все серьезно. Как у нас с Фернандо, — девушка аккуратно положила свою руку на кисть Фернандо и нежно провела второй рукой по его плечу.

Когда она только вошла в столовую, я подумала, что она, вероятно, не очень умна. Но теперь засомневалась. Она хорошо подбирала вопросы, стараясь уличить меня в чем-то. Хотя, может, девушка просто была ревнивицей.

Даже Филипп был смущен ее комментарием, ведь теперь у всех возник логичный вопрос: действительно ли у нас все было так серьезно?