— У нас полно еды, — ответил отец.

— Ты уже все съел, папа.

— А где ты смотрела? — спросил он.

Эгги вздохнула.

— На заднем дворе.

— В огороде сколько хочешь овощей. А в лесу дичи.

— Сейчас конец зимы, — напомнила Эгги. В огороде пусто.

— К тому же мы не умеем охотиться, — добавила я. — Дома мы даже мяса не едим.

— Я бы тоже не стал, если бы животных выращивали в темных железных клетках и накачивали антибиотиками, — проворчал отец. — Послушайте, девочки. Мы должны внести свой вклад, чтобы замедлить изменение климата на планете, остановить вырождение живой природы. Это означает сократить наше воздействие, насколько возможно, жить на Земле, оказывая как можно меньшее влияние на экологию. Мы здесь не для того, чтобы потреблять ресурсы до полного их истощения, — мы опекуны, а не хозяева этих богатств. И если другие не желают участвовать в спасении планеты от гибели, значит, мы обязаны сделать даже больше, чем в наших силах. Вы ведь это знаете.

Мы кивнули, мы действительно знали это, и было утешительно слышать слова, с которыми он нас вырастил, но эта правда не отменяла очевидного: отец разительно изменился. И на самом деле горячая приверженность прежним убеждениям говорила о том, что он больше не мог поддерживать свой образ жизни, независимый от цивилизации, и вовсе не потому, что не хотел.

Через несколько дней мы с Эгги начали сажать овощи в огороде.

— Что с ним случилось? — спросила сестра, пока мы рыхлили землю и закапывали в нее клубни картофеля.

— Ума не приложу. Наверно, нужно отвезти его к врачу.

Эгги фыркнула.

— И как мы это сделаем? Наденем наручники и завяжем ему глаза?

Она была права. Когда я предложила отцу обратиться к врачу, он пропустил мои слова мимо ушей. А когда Эгги отправилась в город, расположенный в часе езды, и накупила вагон замороженной еды, включая гору говяжьего фарша, батарею банок с маринованными овощами и много литров уль-трапастеризованного молока, он спокойно приказал ей отвезти все назад в магазин и вернуть деньги. Он не позволит ей поддерживать пищевую индустрию — разве мы не знаем, как много выброса углерода провоцирует каждая покупка? Он не собирается даже прикасаться к этим продуктам, не то что есть их. Вот от того и умирает мир, заключил отец, — от лени.

И мне показалось, что прежняя мудрость человека, достаточно смелого, чтобы увидеть другой путь, теперь медленно превращалась в сумасшествие.

Однако, несмотря на всю свою рассеянность, он понимал, что без еды не проживешь, а потому начал учить нас выслеживать зверя и охотиться, используя те знания, которые внушил нам, когда мы были младше. Раньше он не ждал от Эгги, что она будет убивать, но теперь рассчитывал на это. Я лучше выслеживала добычу, а сестра была способна спустить курок. Из нас вышла хорошая команда, сказал отец. Мы ездили в школу (дорога в один конец занимала сорок минут), а после уроков папа водил нас в лес, где мы часами ждали и наблюдали или как можно тише крались по подлеску. Он учил нас различать следы, оставляемые разными животными, отпечатки их лап и помет, требовал запомнить повадки зверей. Он относился к обучению серьезнее любого учителя, как будто знал, что это пригодится нам в жизни.

Через несколько месяцев холодным днем я была одна в лесу и собирала грибы, растущие у большой туи. Между ее узловатыми корнями можно было удобно устроиться и отдохнуть, и хотя я немного торопилась, но легла и стала смотреть на свет, мелькающий сквозь игольчатую крону.

Над головой у меня взмахнули синие крылья, и на низко висящую ветку приземлилась птица.

— Привет, — поздоровалась я. Она, казалось, не заметила меня. У нее была темная головка с гребнем; я отметила про себя, что надо спросить у отца, как называется такая птаха.

Вдруг мое внимание привлек след на земле невдалеке от того места, где я собирала грибы, — отпечаток чьей-то конечности, непохожей на копыто оленя. Я прежде таких никогда не видела, а потому встала и принялась его изучать. Осмотрела землю вокруг, надеясь выследить животное, но ничего больше не обнаружила.

Дома я поставила лукошко с грибами и пошла в сад искать отца. Он сидел на солнечном месте, наблюдая за своими лошадьми, пасущимися внизу в долине.

— Папа, у меня есть вопрос, — сказала я, садясь рядом с ним.

— Надеюсь, не один, как всегда.

— Я нашла след животного, но он не похож на олений.

— Какого размера?

— Для медведя маловат, но довольно большой. Примерно такой… — Я показала размер пальцами. — Думаю, это лапа. И он был только один, как будто зверь просто растворился в воздухе.

Отец улыбнулся.

— Ты нашла след волка, малышка Инти. Это редкая удача — они здесь не частые гости.

— Волка? — Я вся затрепетала. Только дважды в жизни, да и то много лет назад, еще в детстве, мне удалось заприметить волка. Я уже стала думать, что мне приснились те встречи. — Поможешь мне выследить его?

Он покачал головой.

— Нет, волков нельзя выследить.

— А как же их найти?

— Никак. Оставь их в покое.

Я разочарованно поникла.

Отец искоса взглянул на меня.

— Ну ладно, расскажу тебе один секрет. Но обещай, что будешь использовать его только на благие цели.

— Обещаю.

— Волка выследить нельзя, — сказал он. — Они умнее нас. Но можно выследить его жертву.

Мы широко улыбнулись друг другу.

Тот одинокий отпечаток лапы никак не шел у меня из головы.

— Как же он ходит, совсем не оставляя следов?

— Неразрешимая загадка, — ответил отец, и тогда я дала себе слово, что в один прекрасный день непременно разгадаю секреты этого существа.

6

Они не рвутся на свободу. Они не бегут. Снег тает, зима кончилась. Но наши волки, кажется, не хотят покидать свои клетки.

Проект «Волки Кернгормса» одобрили только потому, что у нас уже был успешный опыт. Именно на нем мы основываем некоторые свои решения, но не все, и вот почему нежелание наших подопечных трогаться с места не стало для меня неожиданностью. Волки в Йеллоустоне тоже не рвались на волю, и у нас была возможность поучиться у них.

Поэтому мы заказали сооружение ворот с обеих сторон загонов и входим только в одни, чтобы не оставлять на вторых своего запаха. Сейчас мы привязываем туши оленей к расположенным за входом деревьям, чтобы выманить волков, и с помощью дистанционного управления открываем вторые ворота. Но животные все равно не выходят.

«Наберитесь терпения, — говорю я