жениться, хотя ему исполнилось уже 45 лет. Старик был счастлив до небес, тем более, что и жену себе Гаррет выбрал правильную. Гаррет никогда особенно не интересовался овцами, на острове тоже постоянно жить не хотел. Пока не умер его старший брат Адам, Гаррет наслаждался жизнью холостого плейбоя: учился в колледже в Лиге Плюща, потом путешествовал, пытался открывать какой-то бизнес на континенте, периодически привозил на остров своих друзей, чтобы устраивать вечеринки. Вроде бы это он натолкнул отца на идею застроить бухту изолированными коттеджами, где можно творить всякое непотребство вдали от любопытных глаз.

В общем однажды Гаррет привез на Тир невесту. Девицу, лет на пятнадцать младше, где-то за тридцать. По имени Барбара Уильямс. Несмотря на довольно тривиальное имя, она была известной в определенных кругах поэтессой и художницей, а главное – ее отец был состоятельным банкиром, в прошлом скотоводом со Среднего Запада, так что они сразу поладили с Фэншоу.

Специально к бракосочетанию Гаррета и Барбары старый Томлин построил им отдельный особняк на утесе. Его стали называть «особняком Фэншоу» в отличие от старого дома Томлина, который по-прежнему называли «Овечьей фермой», хотя семейный дом уже давно был перестроен и модернизирован и ничем не напоминал хибару, сложенную из камней и соломы, в которой Фэншоу ютились, когда только приехали на остров.

Спустя год после свадьбы у Гаррета и Барбары родился сын Джон. Тут и сам Томлин был бы рад, если бы первого внука, который носит его фамилию, нарекли в его честь, но Барбара была непреклонна – для сына она выбрала имя Себастьян, мужу едва удалось вставить имя в честь тестя, которого звали Джон (да, Джон Уильямс из Колорадо), естественно, все уважающие себя люди на острове называли парня Джоном, мать Себом, в итоге прижилось имя Джонсеб.

Поначалу Барбаре очень нравилось на Тире. Она находила остров «атмосферным». Часто гуляла по холмам, ища вдохновение для очередного стихотворного сборника, просиживала с мольбертом на утесе. К ней потянулся богемный кружок из художников и непризнанных поэтов, которым очень нравился дармовой образ жизни: катание на яхте хозяев, ужины со свежими устрицами и шампанским или молодой барашек, томленый в винном соусе. Маленький Джонсеб проводил больше время в доме деда под неусыпной заботой незамужних двоюродных тетушек. Его любимым товарищем по играм был племянник, Катберт Хиггс – во всяком случае, до той поры, пока Джонсеба не отослали в частную школу, тогда они могли видеться только на каникулах. Катберт с братом и сестрой учились у меня, да и то из рук вон плохо. Постоянно пропускали занятия, потому что, видите ли, родителям требовалась помощь на ферме.

Я заметил, что речь мисс Эриксон совершенно утратила академическую сдержанность. В конце концов она оказалась просто старухой, которая не прочь перемыть косточки соседями, которых знает уже полвека.

Маркус потерял интерес к истории, когда она свернула с кельтских фантазий Даннегана на перипетии родственных отношений овцеводов Фэншоу и Хиггсов. Теперь он просто сидел и шарил глазами по книжным стеллажам, выбирая себе книгу на вечер.

– И вот в 1932 году на Тире появился этот японец Обината. Не знаю, по какой причине, но все местные дамы потеряли от него голову. Даже настолько непохожие женщины, как Барбара Фэншоу и Розмари Хиггс.

Глава 11

– Вы сами были знакомы с Обинатой, мисс Эриксон?

– Нас представили, – чопорно кивнула учительница. – Большую часть времени он проводил в доме своего друга, Честера Лутца, но но иногда они наведывались в город. И меня приглашали пару раз на вечеринки Фэншоу, где также присутствовал Обината. Вы наверное уже знаете, что он постоянно носил эти японские тряпки. Длинный халат, а поверх него еще один расшитый халат с широкими плечами, на ногах белые чулки и сандалии. У него были длинные волосы, которые он забирал наверх и скалывал в пучок. Иногда надевал поверх такую странную шапочку с крылышками. Местные умирали со смеху, когда он в таком виде заявлялся в бар. На Санта-Каталине встречалось в то время много японцев, но они все старались одеваться в европейскую одежду. А этот выглядел будто только что пришел с представления «Мадам Баттерфляй».

Он утверждал, что происходит из древнего аристократического рода. Потомок каких-то сегунов или самураев, я потом долго в словаре искала эти слова. Ну, он был действительно хорошо образован. Знал английскую классику, умел поддержать беседу. Говорил практически без акцента.

– То есть он, возможно, учился в Европе? – предположил я.

– Скорее всего, – энергично закивала мисс Эриксон. – Или жил там какое-то время. Если бы не эта нелепая прическа и костюм, он издали вполне мог бы сойти за английского джентльмена. Держался он всегда с достоинством и как будто не обращал внимания на усмешки местных рыбаков. Но что это за имя такое – Обината? Он представлялся всегда только так, даже непонятно было, имя это или фамилия. И не мистер Обината, а просто – Обината. Как будто собачья кличка. Или какое-то индейское прозвище.

– Может, на японском это тоже что-то означает. Например, Волк-охотник или Большой Успех? – предположил Маркус.

Мисс Эриксон посмотрела на своего лучшего ученика с одобрением.

– Газетчики кое-что разнюхали. По их мнению «обината» означает «меч на поясе».

– Может, он действительно был потомком самурая.

Мисс Эриксон пожала плечами.

– По моему мнению, он был первоклассным мошенником. И чутким психологом, как все мошенники. Утверждал, что умеет управлять своим астральным телом и общаться с миром духов. В основном у него хорошо получалось общаться с женщинами. К каждой он находил правильный подход. С Барбарой Феншоу обсуждал ее творчество, ненавязчиво подводил ее к мысли о том, что она гениальна. Простой лестью ее было не взять, девушка выросла в богатой семье, поэтому привыкла, что вокруг нее вьются прихлебатели, которые готовы утверждать, что она новая Эмили Дикинсон и Мэри Кэссет28 в одном лице. Но господин Обината действовал тоньше. Ее картины вызывали у него вроде как «видения». К тому же он утверждал, что особняк четы Фэншоу является источником «астральной силы». Я знаю, что миссис Фэншоу после рождения ребенка откровенно скучала на острове, они с мужем надолго уезжали на восточное побережье и в Европу, но с появлением Обинаты она вроде как приободрилась.

С другими было то же самое. С мисс Доран он разговаривал о призраках ее увядшей славы. Кэрол Осборн предсказывал будущее – она постоянно была в ожидании какого-то прекрасного будущего, не обращая внимание на настоящее. По крайней мере, до казни ее последнего мужа за