– Что же вы задумали, ваше пока еще величество, – задумчиво пробормотал Филипп. – Что все это может значить?

Отложив листок, он оделся и покинул комнату. Не дожидаясь, пока накроют стол, прошел в кухню, чем вызвал шок у прислуги. Впрочем, графу было не до того. А в гарнизоне опоздавшие к завтраку, не важно, по какой причине, трапезничали на кухне. Распорядившись оседлать его коня, он поел и покинул дом. Уже в дверях его успел поймать Пьетро. Дворецкого интересовало, когда мастер Эстеритен сможет уделить время для решения нескольких вопросов. Филипп вздохнул. Пусть Пьетро вел все дела его поместья, все равно изредка возникали такие вот проблемы, решить которые мог исключительно хозяин. Что ж, придется потратить вечер на дела насущные. После этого Филипп покинул особняк и отправился во дворец.

На этот раз граф не спешил. Он медленно ехал по улицам, вспоминая, как выглядела столица три года назад, и что изменилось за это время. К сожалению, изменения были не в лучшую сторону. На некогда чистых улицах то тут, то там глаз натыкался на мусор: упаковка от сладости, оброненный платок, пучок травы, улетевший с газона, сломанная ветка, цветы. Некоторые лавки закрылись, а те, что продолжали работать, больше не радовали глаз яркими вывесками, не привлекали людей зазывалами, да и выставленные в витрине товары больше поражали возможных клиентов ассортиментом. Женщины одевались скромно, а если кто-то позволял себе богатое платье, то можно было с уверенностью сказать, что его купили в прошлом сезоне, а то и раньше. Мужчины все больше ходили пешком, в то время как раньше даже зажиточные горожане предпочитали передвигаться верхом. Да и экипажей стало куда меньше. Разумеется, все это не касалось знати, продолжавшей развлекаться в своих поместьях. Им было безразлично положение остального населения, имело значение только собственное.

До этого Филипп еще сомневался в рассказах переселенцев, считая, что они преувеличены, но теперь своими глазами видел, насколько изменился город. А ведь это столица. Что же говорить о провинциальных городках? Мужчина с трудом сдерживал ругательства в адрес покойного монарха.

Вот женщина тянула чумазого ребенка. На первый взгляд казалось, что это жена ремесленника, но женщина вошла в один из домов по главной улице, и Филиппу припомнилось ее лицо – они некогда встречались на нескольких приемах у губернатора. Женщина, кажется, жена купца или зажиточного горожанина, или из мелкопоместной аристократии, которая вынуждена была перебраться в столицу и устроиться на работу в министерства и управления. Но вот в конце улицы появилось здание дворца. Стража все также равнодушно проследила за мужчиной взглядом, более ничем не выдав, что заметили очередного посетителя.

На этот раз граф Эстеритен не стал заниматься позерством. Отдав коня первому подошедшему слуге, он осведомился, у себя ли принцесса. Услышав отрицательный ответ, бодрым шагом проследовал к часовне, полагая, что в это время кузину можно будет встретить у тела отца. Хотелось высказать все, что успело накопиться за прошедшие сутки. Пусть сама девушка не виновата в том, что ее отец довел страну до такого состояния, но сейчас Филипп видел в ней лишь еще одного представителя династии Косталина. И все потому, что в те далекие времена, когда появилась на свет его прапрабабка, женщина не могла наследовать трон. Так бы вместо этой девчонки в конце следующей недели короновали его!

Обуреваемый такими эмоциями, мужчина не заметил, как оказался перед входом в дворцовую часовню. Тяжелые деревянные двери, окованные полосами металла, были настежь распахнуты. Филипп остановился перед входом, пытаясь рассмотреть, что внутри, но безуспешно. Свет из витражных окон, находящихся почти под самой крышей, едва рассеивал темноту. Отчетливо был виден лишь гроб на возвышении и тот, кто лежал в нем, все остальное скрывал сумрак.

Граф приложил ладонь к сердцу и низко поклонился изображению Созидательницы, после чего переступил порог. Медленно он приблизился к траурному помосту, осторожно посматривая по сторонам, но не обнаружил никого. Подойдя к покойному, он несколько долгих минут смотрел на него, безмолвно шевеля губами, потом резко развернулся и, чеканя шаг, словно на параде, вышел.

Войдя во дворец со стороны парка, Филипп медленно пошел к кабинету, в котором его принимала Эми. Дворец словно вымер. Даже вездесущих лакеев не было видно. Графу вспомнились разоренные поселения после набегов варваров. Только там заранее было известно, что предстанет перед глазами, а здесь… Мужчина чувствовал себя неуютно в огромном здании. Словно все покинули его и разошлись кто куда, оставив центр веселья и беззаботности на произвол судьбы.

Впрочем, вскоре это ощущение стало развеиваться. Чем ближе граф Эстеритен приближался к крылу, где располагались министерства, тем чаще стали встречаться люди. Сначала по одному, по двое, дальше – группки. Наконец, в одном зале он увидел сразу около двух десятков человек, что-то отчаянно обсуждавших. Одни вскидывали руки к потолку, словно призывали в свидетели Созидательницу, другие посмеивались, третьи угрюмо молчали, лишь изредка вставляя в разговор слово-другое.

– Нет, я не верю, – донесся до Филиппа голос тучного мужчины в возрасте, – вот покажите мне того, кхм, идиота, который согласится на такое. Да за такие гроши я лучше буду сидеть дома, чем отправлюсь в эту глушь. Неизвестно, чем там будут кормить этих работяг, а работать придется до кровавых мозолей и сорванной спины. Нет, нет и еще раз нет, я уверен, что она не найдет добровольцев.

– Мастер Монк, уверяю, что вы глубоко заблуждаетесь, – звонкий голос молодого писца заполнил весь холл. – Уверяю вас, что многие мужчины с радостью примут данное предложение, ведь оно не только даст им работу, но и позволит содержать семьи. Для многих три медных марки в день значат куда больше, чем для нас золотой в месяц. А, поскольку кормить их будут за счет казны, то они смогут отправлять эти деньги своим семьям.

– Вы идеалист, Амин, – хмыкнул его оппонент. – Подумайте сами, три медных марки в день, это даже меньше одного серебряного в месяц. А чтобы заработать золотой им придется работать, не разгибая спины, целый год, а то и больше. Да в городе можно найти куда более оплачиваемую работу.

– Значит, вы слишком давно не выходили в город, милорд, – пожал плечами Амин. – Иначе вы бы давно знали, что лавки закрываются, а те, что еще работают, давно снизили ассортимент. Торговцы везут товары только под заказ и с предварительной оплатой в три четверти назначенной ими цены. В трактирах больше не наливают в долг. Да даже бордели начали закрываться, поскольку мужчины предпочитают проводить ночи в объятьях жен – дешевле выходит.

Остальные закивали и загудели, поддерживая слова молодого писца. Мастер Монк попятился и так быстро, как позволяла его тучная комплекция, покинул своих коллег. Люди лишь расступились, давая ему пройти, после чего приступили к более спокойному обсуждению выдвинутого королевой прожекта.

Филипп взглядом проводил тучного мужчину в потрепанном, засаленном на рукавах камзоле, непонятного вида штанах и туфлях с огромной позолоченной пряжкой. Один из тех представителей среднего и мелкого чиновничества, что жил в комнатах при министерстве и столовался здесь же, стараясь урвать как можно больше от казны. Кому потом пойдет скопленное состояние – неизвестно, но и с собой еще никому не удалось забрать золото и драгоценности. Эстеритен передернул плечами. Их бы на границу, хотя бы на неделю, и в первые ряды, чтобы избавить общество от паразитов.