– Однако, – юная королева оглядела строй дам, не решившихся выпрямиться. – К сожалению для вас, леди, виконтесса права. Ваш внешний вид весьма далек от требований, которые были установлены еще нашими с вами предками. Посему, я вынуждена наложить на вас штраф. По пять золотых монет с каждой из вас. И, если вы и дальше хотите ходить так, как нравится, это будет стоить вам еще пять золотых в день. В противном случае потрудитесь выглядеть прилично. Кроме того, все эти вещи, – легкий жест в сторону кучки вещей, – будут мною конфискованы и возвращены за выкуп – по золотому за веера и шляпки и по три золотых за каждое ювелирное украшение. Барон Мичелли, прошу вас собрать предметы роскоши наших фрейлин. Назначаю вас ответственным за эти безделушки, – девушка дождалась, пока Андреас соберет все отобранное имущество фрейлин и двинулась к выходу. – Ах да, – обернулась она уже в дверях, – если вы не выкупите их до даты аукциона, все это также будет выставлено на торги.

После этого Анна-Виктория покинула лазурную залу и медленно направилась в свой кабинет. За спиной раздался шелест платьев – дамы, наконец, позволили себе выпрямиться.

– Ваше величество, – когда они достаточно удалились от места скандала, тихо обратился к ней секретарь, – вы не боитесь, что только что нажили себе сразу дюжину врагов?

– Об этом мы будем думать потом, – улыбнулась королева, – а вот только что я заработала пятьдесят золотых, и еще половину этой суммы мне принесет выкуп той ерунды, что ты сейчас несешь на своей папке. А может и больше, если эти курицы решат воспользоваться правом являться во дворец в чем хотят. Надо будет посмотреть счета отца, может получиться закрыть хоть один. Если нет, то эти средства пойдут на плату рабочим, которые будут строить дороги.

– Как всегда у тебя все просчитано, – Андреас плотно закрыл дверь кабинета и скинул женские штучки на подоконник. – Две шляпки, пять вееров, пятнадцать ювелирных украшений. Итого пятьдесят два золотых. Даже больше, чем ты рассчитывала.

– Я же не видела всего, что там было, – равнодушно пожала плечами девушка. – Составь список, что мы получили. И список дам заодно. Потом будут расписываться, что выкуп уплачен, а свое барахло они забрали. А вообще, не думала, что будет так весело. Эти их взгляды, когда я огласила свое решение. Думаю, предстань перед ними созидательница, они бы и то меньше удивились, – и юная королева рассмеялась.

Андреас не разделял ее веселья. С одной стороны, вроде ничего страшного и не произошло. Дамам намекнули на недопустимый вид. Даже покойный король Шарль-Антуан, не моргнув и глазом, отправил бы провинившихся в их поместья. Не миновала бы эта кара и его фаворитку. Так что Эмилия поступила еще мягко. Тем более что денег у этих семейств немеряно. Но что-то не давало успокоиться, расслабится и полностью заниматься своими делами, ухаживать за Камиллой, выяснять что за земли достались ему вместе с титулом. Возможно, все дело было в Филиппе, а, возможно, он просто слишком беспокоился за свою подругу.

– Что ж, – задумчивый голос королевы отвлек ее секретаря от размышлений. – На сегодня с делам покончено. Можешь быть свободен.

– А ты? – удивился юноша.

– Я планирую изобразить убитую горем дочь, – усмехнулась девушка. – Завтра похороны. Думаю, если я часик проведу рядом с телом отца, хуже никому не будет, а королевство не успеет развалиться. Траур у меня или как?

– Думаю, в свете последних потрясений все только порадуются твоему времяпровождению.

– Зря, – Эмилия столь энергично кивнула головой, отчего завитые локоны подпрыгнули, – то, что я буду сидеть перед гробом с четками в руках и машинально шептать соответствующие молитвы, не означает, что я не буду думать о дальнейших своих действиях. Слишком много всего надо сделать. И сделать осторожно. Иначе мы выпустим такого джинна, что не сможем его загнать, даже объединившись с Филиппом.

– Ты что-то задумала?

– Да, – королева чуть заметно улыбнулась. – Я планирую ликвидировать откупа, и ввести ряд государственных монополий.

– Но это же… – Андреас испуганно прикрыл рот ладонью. – Эми, если мы останемся живы, ты будешь величайшей королевой в истории Дельменгорста. Вот только я сомневаюсь, что тебе позволят все это осуществить. Слишком большие это деньги, чтобы те, кто держит это в своих руках, расстались с ними.

– Поэтому мне надо договориться с Филиппом, – спокойно ответила девушка.

– Боюсь, это еще менее реально.

– К сожалению, – она немного помолчала, затем словно, размышляя вслух, тихо произнесла, – хоть жени его на себе.

– Что? – было трудно понять, чего больше на лице секретаря: ужаса или удивления. – Эми, ты точно сошла с ума.

– Не беспокойся, все равно это невозможно. Филипп никогда не пойдет на такое. Даже если я передам ему всю полноту власти, он будет до последнего ждать или кинжала в спину, или заточения. Сам понимаешь, что мне не нужны такие отношения, – девушка не смогла сдержать печального вздоха.

– Ты так и не забыла своей влюбленности?

– Нет, – она покачала головой. – Знаешь, я тогда нырнула в омут его глаз, и до сих пор не смогла выплыть. Я знаю, что он ненавидит меня, что я для него помеха в осуществлении планов, но ничего не могу с собой поделать. Потому что понимаю, сложись все иначе, и мы могли бы быть счастливы. Ладно, забудь о том, что тут наговорила. Все это не влияет на наши проблемы.

Девушка поднялась и вышла из кабинета. Андреас немного постоял, ожидая, что его королева вернется, потом подошел к окну и увидел, как она пересекла двор и скрылась в часовне. Вздохнув, юноша перенес за стол изъятые у фрейлин вещи, придвинул лист бумаги и принялся за порученное ему дело.

Дождавшись, пока стихнет стук королевских каблучков и звук сапог секретаря, виконтесса победно оглядела притихших фрейлин. Бывшие королевские фаворитки задумчиво молчали, видимо, что-то просчитывая. Надо отдать должное, с математикой у женщин было куда лучше, чем полагали их мужья. Камилле не надо было уметь читать мысли, чтобы догадаться – все эти придворные дамы, хотя девушка могла бы назвать их прикроватными, ибо все они успели побывать в постели покойного короля, прикидывали, в какую сумму обойдутся им вольности гардероба. Шутка ли – отдать пять золотых за право приходить во дворец в том, что нравится, а не в положенном трауром черном платье из простой ткани без каких-либо украшений. Даже покрой траурных одежд был в свое время строго регламентирован жрицами Созидательницы. Платья были закрытыми, с длинными рукавами и воротником-стойкой зимой, летом рукава можно было укоротить до локтя, а вырез ворота мог немного приоткрывать ключицы.

– А пусть, – внезапно произнесла последняя любовница короля. – Что мне пять золотых, зато не буду на монахиню похожа.

Женщины одобрительно загудели. Первая фрейлина с трудом сдержала смешок. Эти женщины видели служительниц Созидательницы исключительно в своих пансионах, где те носили строгие наряды, дабы подавать пример ученицам. На деле же иных женщин не редко путали с представительницами древнейшей профессии. Чем заканчивались подобные ситуации, история умалчивала. Но, судя по отсутствию скандалов, девушка могла предположить, что все делалось ко взаимному удовольствию, иначе как еще объяснить большое количество детей в монастыре, где она провела две недели, пока ее отец занимался делами. Как удалось узнать любознательной Камилле, впоследствии эти дети становились талантливыми скульпторами, художниками, писателями, а иные и вовсе актерами, если не хотели пойти по пути служения богине.