трое, остальные двое — из военного училища. Их сопровождал тот самый преподаватель, что вел занятия по дуэльному кодексу и предлагал мне срочно поменять место учебы. Правда, сначала он мне предлагал сдаться на соревнованиях без боя. И то, что я не оправдал его надежд, заставляло военного посматривать в мою сторону с некоторым напряжением. Тем не менее советы он раздавал своим курсантам громко, ничуть не переживая, что я могу их услышать. Наверное, рассчитывал, что я проникнусь тем, насколько он хорош, и передумаю хранить верность алхимии.

Мой же тренер, Богданов, выглядел совершенно пришибленным свалившейся ответственностью. Он был бы рад ее на кого-нибудь перевалить, но официально считался моим наставником. Богданова даже не утешало то, что ректор нашей академии настолько вдохновился моими успехами, что решил вложиться в оборудование спортивного зала, где проходили фехтовальные тренировки. Там сейчас все поражало новизной и ассортиментом. По словам одногруппников, разумеется, — сам я в этом зале не появлялся, мне хватало собственных тренировок как дома, так и в Полигоне.

— Ничего лишнего с собой не берете, — продолжал разглагольствовать военный. — Если что-то ценное — оставляете в гостиничном сейфе. Лучше бы, конечно, все это было оставить дома, но, если забыли, единственный вариант — сейф. С собой не брать ни при каких условиях, чтобы не прикопались. Имперские соревнования славятся тем, что с них снимают за сущую ерунду.

Номера для нас были зарезервированы в гостинице попроще, чем та, в которой снимали апартаменты Шелагины. Когда я заикнулся о том, что могу ночевать у себя, оба Шелагина возразили, что этого делать не стоит. И потому, что дорогу легко перекрыть (я не стал их разубеждать, хотя этот аргумент мне показался смехотворным, с моими-то навыками), и потому, что не стоит пока показывать наличие на участке строения, где можно жить. Второй аргумент показался куда более значимым, поэтому я нехотя согласился, хотя находиться под постоянным присмотром не хотелось. Да и на своей территории я чувствовал себя куда защищенней.

Послушав еще пару сентенций тренера из училища и порадовавшись, что мой собственный молчит, я занялся медитацией, которая была полезна куда больше, чем общеизвестная информация от военных: на соревнования я ездил часто, правила на всех были одинаковыми плюс-минус какой-нибудь не самый важный пункт. Судя по мрачному виду курсантов, они тоже слушали это не в первый раз.

Правда, надолго военного не хватило: примерно через полчаса он угомонился и остаток полета продрых, громко похрапывая. Курсанты тихо переговаривались, Богданов мирно читал книжку с телефона, я медитировал — благодать.

По прилете мы на двух такси доехали до гостиницы, которая была расположена относительно недалеко от зала, где пройдут соревнования, поэтому была битком набита другими участниками. И если тренеры получили по номеру, то нам с курсантами достался один на троих. Хорошо хоть с личным санузлом. Номер был не слишком велик. Как в нем делать утреннюю разминку — задача та еще.

— Вы утром бегаете? — уточнил я у курсантов, бросив сумку на одну из коек.

— Вообще бегаем, — ответил Вернигоров, который считался основным моим соперником на княжеских соревнованиях. — Но тут не будем и тебе не советуем. Я второй раз участвую. Подставы бывают жесткие, а ты основной участник от нас. Не хотелось бы, чтобы с тобой что-то случилось.

— А вам разве не лучше? Одним соперником меньше.

— Шутишь? — ответил Вернигоров. — В прошлом году я в первый день вылетел. В этом, надеюсь, до второго продержаться. Но выиграть…. Об этом даже не мечтаю. А у тебя шансы есть. Поэтому между вариантами расправиться с соперником чужими руками или получить выигрыш соревнований для всего княжества — я выбираю второй.

— От нас подставы можешь не ждать, — поддержал его второй курсант. — Нам хоть и не нравится, что выиграл соревнования по фехтованию алхимик, но твоя победа — заслуженная. Ты нас с Максом выше на голову. Мы ставим на тебя.

— Спасибо, конечно, — удивленно сказал я.

— Чего тебя вообще в алхимию занесло? — спросил Макс. — Ты же явно готовился к поступлению в наше училище. Навыки-то все боевые.

— Семейные обстоятельства. Решил, что вам двоюродного брата хватит.

— Это Вьюгина, что ли? То, что у него проблемы с головой, было понятно всем еще до того, как это выплыло. С тобой обошлись по-свински. Он, кстати и не особо скрывал что тебя подставил: болтал о своих успехах в интригах внутри Рода постоянно.

— На самом деле, я от этого выиграл.

— Появился стимул всем доказать, что ты чего-то стоишь? — спросил Макс, не дождался ответа и спросил опять: — А правду говорят, что тебя на Изнанке пытались убить, а ты всех положил?

— Врут, — ответил я. — Как ты понимаешь, положить подготовленную группу из пяти человек при всех моих талантах — дело гиблое.

— Но убить-то пытались? — спросил второй курсант.

— Пытались, — признал я, недоумевая, откуда они знают. Потому что этой информации в газетах не было. Вообще ничего, касающегося Живетьевых, там не появлялось. Все было представлено, как личная инициатива тети Аллы. — Но я им фантом вместо себя подложил и снял на телефон результат.

— За что на тебя княгиня вообще взъелась? — спросил опять Макс.

— Давняя история, у нее с моей мамой были нелады, — совсем неохотно ответил я.

Парни поняли, что разговор мне неприятен, и перешли на тему самих соревнований. Макс напирал на отличия от наших. Насколько я понял, основное отличие имперских — повышенные придирки. Хорошо, что с нами будет Зимин, чей авторитет был незыблем в вопросах целительства, так что с одной стороны мы были застрахованы. Конечно, Иннокентию Петровичу пришлось отменить прием на эти дни, но Шелагины это ему компенсировали. Правда, я не уверен, согласился бы Зимин в принципе, если бы не считал себя обязанным мне.

— То есть подсуживают дальградскому военному училищу, — резюмировал я. — Ничего нового. Я это уже проходил на наших соревнованиях.

— Проходил-то проходил, но твой тренер не сказать, чтобы бойцом был, — заметил Макс. — Если что, промолчит, как мне кажется. А то и встанет на сторону противника, как в ситуации с нашим боем было.

— Парни, я понимаю, что меня попытаются загрызть и здесь, поэтому подстраховался.

Знал я даже больше, чем эти двое, и в том, что меня попытаются подставить и отстранить, был уверен. Как и