Я не собираюсь жаловаться на него одному из его сотрудников.

Говоря о…

— Так что ты здесь делаешь? — спрашиваю я Раса.

— Моя официальная должность — генеральный менеджер и глава службы безопасности в Revolvr, но я занимаюсь разными вещами.

Он останавливается у женского туалета, где седовласая уборщица возится с тележкой, наполненной моющими средствами.

— Вот и мы, — говорит Рас. — Але, познакомься с Инес. Она работает начальником дневной смены в нашей команде сторожей.

Он тепло улыбается невысокой женщине средних лет. — Инес, это Але Ромеро. Она только что присоединилась к вашей команде.

— Приятно познакомиться, — говорю я, не теряя ни секунды, и пожимаю Инес руку. Я ожидал, что Де Росси заставит меня работать одной из тех девушек, обслуживающих бутылки, но хранительница сойдет. Я знаю, как чистить. Я часто помогала Лорне вернуться в дом Лазаро, хотя она меня за это отчитывала. Это лучшее, что есть у Де Росси?

— Отлично, — говорит Рас, залезая в тележку. — Вот твоя форма. Твоя смена начинается через десять минут.

К тому времени, когда я выхожу, одетая в подходящее сочетание небесно-голубых брюк и рубашки с короткими рукавами на пуговицах, Инес уже ждет меня с другой тележкой.

Она смотрит на меня поверх очков в прозрачной оправе. — Сеньор Рас велел мне поместить тебя в комнату с манекенами.

— Меня устраивает.

Я понятия не имею, что такое Манекен-комната, но, насколько мне известно, одна комната такая же, как и все остальные.

— Все припасы здесь. — Она толкает тележку ко мне. — Иди мимо розовых дверей вон там. Если у тебя есть какие-либо вопросы, приходи в главную комнату, я буду там работать.

— Спасибо.

Она улыбается мне — не кажется ли это немного жалостливым? — и уходит, слегка прихрамывая.

Как только я вхожу в комнату, ее прощальная улыбка обретает гораздо больше смысла.

Пространство невелико, может быть, достаточно для сотни или около того человек, но пол усыпан конфетти. Там, где на него пролили спиртное, месиво, а в одном из углов я обнаруживаю мокрую кучу того, что могло быть только рвотой.

Это отвратительно, но чего Де Росси не знает, так это того, что я видела достаточно отвратительных вещей, чтобы сделать мой желудок стальным.

Я приступаю к работе. В тележке есть все, что мне может понадобиться. Сначала я подметаю пол, а потом достаю швабру. Когда я открываю бутылку с хлоркой, запах пробуждает воспоминания, но я их сдерживаю.

Голос де Росси плывет в комнату. — Я едва узнаю тебя в этой форме, Ромеро. Достаточно?

Я оборачиваюсь и останавливаю свой взгляд на роскошно одетой фигуре Де Росси. Внезапно я слишком хорошо осознаю волосы, прилипшие к моему мокрому лбу, и плохо сидящую форму, сделанную из ткани, которая не дышит. Он бросает на меня сардонический взгляд, как будто думает, что все, что ему нужно сделать, это слегка подтолкнуть меня, и я сломаюсь.

— Вовсе нет, — говорю я, натянуто улыбаясь ему. — Это был отличный день до сих пор.

Его губы дергаются, и он смотрит на пол комнаты. — Ты немного промахнулась здесь.

— Где?

— Прямо здесь. — Он указывает. — Качество, Ромеро. Я не нанимаю людей, которые недооценивают свою работу.

Он хочет унизить меня. После того, что я сделала для Лазаро, у меня не осталось гордости.

Я опускаюсь на колени перед Де Росси, стараясь сохранить улыбку на лице. — Спасибо за ваш совет. Я позабочусь об этом.

Выражение его лица меняется, и на мгновение он выглядит немного встревоженным. Или, может быть, он просто разочарован тем, что его придирки не дает того эффекта, на который он надеялся.

Я хватаю тряпку и начинаю тереть пятно. Какая-то порочная часть меня наслаждается всем этим. Давайте будем откровенны, я хочу жить, но я знаю, что я стерва. Убийца, мучитель, морально несостоятельная трусиха. Я никогда не прощу себе того, что я сделала с этими людьми, преступники они или нет.

Если Де Росси хочет сделать еще больше, он может пойти дальше. Он не может сломить того, кто уже сломлен.

У меня внезапно сжимается горло. Я проглатываю это и выбрасываю себя из головы. Я лучше отвлекусь чем-нибудь.

— Я думала, такие, как вы, появляются только ночью, — говорю я. Я все еще привыкаю к своей способности возражать ему. Несмотря на то, что он держит мою судьбу в своих руках, он не пугает меня, как Лазаро или Папа.

— Такие, как я?

— Демоны, вампиры, высасывающие душу дементоры…

Он усмехается. — Я понимаю. Ты возвысила меня до чего-то сверхчеловеческого. Я действительно кажусь тебе таким грозным?

— Вы бы восприняли это как комплимент, — ворчу я, вставая на ноги. — Как это? Видите другие места, которые я пропустила?

Де Росси разглаживает рукой галстук. — Ты уверена, что это именно та работа, которой ты хочешь заниматься?

Я окунаю швабру в ведро и выжимаю ее в пластиковой корзине. — Эта работа меня вполне устраивает.

— Посмотрим, так ли ты будешь себя чувствовать к концу недели, — говорит он, доставая из кармана протеиновый батончик и разрывая его.

Честно говоря, я удивлена. Он не показался мне любителем перекусить, но я думаю, ему нужно как-то поддерживать все эти мускулы.

Некоторое время он просто стоит, прислонившись к барной стойке, и наблюдает, как я работаю, пока он ест.

Мой желудок издает громкое урчание. Я так нервничала этим утром, что пропустила завтрак.

Де Росси слышит это. — Голодная?

Я вздыхаю. — Разве вам больше негде быть?

Он подходит и останавливается очень близко ко мне. Мой желудок сжимается, когда он подносит батончик к моим губам. — Здесь.

Я смотрю на протеиновый батончик. Я бы спросила, отравлено ли оно, если бы не увидела, как он откусил.

Он вздергивает бровь. — Открой свой рот. Я не могу допустить, чтобы мои сотрудники теряли сознание на работе.

— Открыть рот? Что вы собираетесь делать, кормить унгх …

Он заставляет меня замолчать, поднося батончик к моим губам.

На миллисекунду мне кажется, что я чувствую его вкус на поверхности. Виски, шоколад и что-то брутально-декадентское.

Я отгоняю нелепую мысль. Мне все равно, какой он на вкус.

Он наблюдает, как я жую, его взгляд на мгновение падает на мои губы.

Я облизываю нижнюю губу, чтобы подмести крошку. Его глаза сузились.

— Лучше вернуться к работе. — Он протягивает мне батончик. Я думаю, он закончил кормить меня, как будто я какое-то дикое животное. — Эта комната должна быть безупречной, если ты хочешь вернуться завтра.

Я не удостаиваю это ответом.

К тому времени, когда я заканчиваю, шесть часов спустя, я могу видеть свое отражение в полу почти на