Люс удивилась, насколько ей легко и спокойно с этой женщиной, и опустила взгляд на табличку с именем на столе. София Блисс. Люс пожалела, что ей нечего искать в библиотеке. Эта женщина оказалась первым взрослым, встреченным за весь день, к кому она действительно захотела бы обратиться за помощью. Но она забрела сюда случайно… и тут вспомнила, что посоветовал ей Роланд Спаркс.

— Я новенькая, — объяснила она. — Люсинда Прайс. Вы не подскажете, где находится восточное крыло?

Женщина улыбнулась Люс с хорошо знакомым выражением «ты похожа на читающего человека», какое она всю жизнь видела на лицах библиотекарей.

— Вон там, — объяснила она, указывая на ряд высоких окон по другую сторону зала. — Я мисс София, и, если в мой список не вкралась ошибка, мы будем встречаться с тобой на семинаре по религии каждый вторник и четверг. Вот весело будет! — подмигнула она. — А пока, если тебе еще что-нибудь понадобится, я буду здесь. Рада познакомиться с тобой, Люс.

Девочка с благодарной улыбкой ответила мисс Софии, что увидится с ней на завтрашнем занятии, и направилась к окнам. Только расставшись с библиотекарем, она задумалась, сколько чувства прозвучало в голосе мисс Софии, когда та обратилась к ней по-дружески — Люс.

Она как раз вышла из главного читального зала и проходила между высокими, изящными стеллажами, когда что-то темное и жуткое пронеслось у нее над головой. Она взглянула вверх.

«Нет. Только не здесь. Пожалуйста. Пусть у меня останется хотя бы это место».

Когда тени появлялись и исчезали, Люс никогда не была твердо уверена, что они уже ушли — и как долго их не будет.

Она не могла сообразить, что происходит сейчас. Что-то изменилось. Она испугалась, но не ощущала холода. Наоборот, она даже разрумянилась. В библиотеке было тепло, но… И тут ее взгляд упал на Дэниела.

Он смотрел в окно, спиной к ней, перегнувшись через кафедру, на которой белыми буквами значилось «Особое собрание». Рукава его потертой кожаной куртки были поддернуты выше локтей, а светлые волосы сияли в свете ламп. Он ссутулил плечи, и Люс опять потянуло прижаться к его груди. Она тряхнула головой, выбрасывая из нее это желание, и привстала на цыпочки, чтобы получше его рассмотреть. Утверждать со всей определенностью она не могла, но было похоже, что он рисует.

Пока она наблюдала за еле заметными движениями его рук, все нутро Люс жгло так, будто она проглотила что-то горячее. Она никак не могла понять, почему, вопреки здравому смыслу, ее гложет дикая уверенность, будто Дэниел рисует ее.

Ей не следует к нему подходить. В конце концов, они даже не знакомы, ни разу не разговаривали. Все их общение до сих пор состояло из одного лишь грубого жеста и пары грязных взглядов. И тем не менее ей казалось жизненно важным выяснить, что у него в блокноте.

И тут до нее дошло. Сон, который она видела предыдущей ночью. Кратчайший его миг вдруг вернулся к ней. Во сне стояла глубокая ночь, сырая и стылая, а на ней было надето что-то длинное и струящееся. Она прислонялась к занавешенному окну в незнакомой комнате. Вторым человеком в ее сне был мужчина… или мальчик — она так и не увидела лица. Он набрасывал ее портрет в толстом альбоме. Ее волосы. Ее шею. Четкий контур ее профиля. Она стояла за его спиной, слишком испуганная, чтобы дать ему понять, что смотрит, и слишком заинтригованная, чтобы отвернуться.

Люс дернулась вперед, когда что-то коснулось ее плеча и проплыло над головой. Тень появилась вновь. Она была черной и плотной, словно занавес.

Сердце девочки заколотилось так сильно, что грохот в ушах перекрыл мрачный шелест и звук ее собственных шагов. Дэниел поднял взгляд от блокнота и, казалось, посмотрел прямо туда, где повисла тень, но не вздрогнул в отличие от Люс.

Разумеется, он же не видит тени. Он спокойно глядел за окно.

Жар у нее внутри разгорался все сильнее. Ей казалось, будто она стоит настолько близко к мальчику, что он может почувствовать волну тепла от ее кожи.

Стараясь не шуметь, Люс заглянула ему через плечо в блокнот. На краткий миг она увидела изгиб собственной шеи, набросанный карандашом на листке. Затем она моргнула, и, когда ее взгляд вернулся к блокноту, ей только и оставалось, что сглотнуть.

Это был пейзаж. Дэниел рисовал кладбище в почти безукоризненных подробностях. Люс никогда не видела ничего, что настолько бы опечалило ее.

Она сама не знала почему. Казалось безумием — даже для такой, как она, — ожидать, что ее причудливая догадка будет верной. У Дэниела не было причин рисовать ее. И она это знала. Так же как знала, что у него не было причин и грубить ей утром. Но он ведь сделал это.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Дэниел.

Он закрыл блокнот и серьезно смотрел на нее. Его полные губы сжались в линию, а серые глаза, казалось, потускнели. Разнообразия ради он выглядел не сердитым, а скорее обессилевшим.

— Я хотела взять книгу из особого собрания, — дрожащим голосом ответила она.

Но, оглядевшись, быстро поняла собственную ошибку. Особое собрание не содержало книг — оно оказалось частью библиотеки, отведенной под художественную выставку о Гражданской войне. Они с Дэниелом стояли в крошечной галерее, образованной бронзовыми бюстами героев войны и стеклянными шкафами, полными старых долговых обязательств и карт Конфедерации. Это был единственный уголок библиотеки, где не могло найтись ни одной книги.

— Что ж, удачи, — пожелал Дэниел, вновь раскрывая блокнот — как будто заранее прощался.

От смущения Люс лишилась дара речи и хотела сбежать. Но поблизости все еще таились тени, и рядом с Дэниелом ей почему-то было спокойнее. Это казалось бессмысленным — как будто он мог защитить ее.

Она застыла, словно прикипев к месту. Он снова поднял на нее взгляд и вздохнул.

— Позволь поинтересоваться: ты любишь, когда к тебе подкрадываются?

Люс подумала о тенях, обступающих ее, и отрицательно замотала головой.

— Ладно. Так вот: я тоже.

Он прочистил горло и выразительно уставился на нее, явно намекая, что она тут лишняя.

Возможно, ей удастся объяснить, что у нее закружилась голова и ей нужно на минутку присесть.

— Послушай, можно мне… — начала было она.

Но Дэниел подхватил блокнот и поднялся на ноги.

— Я пришел сюда, чтобы побыть в одиночестве, — перебил он. — Если ты не собираешься уходить, то уйду я.

Он запихнул блокнот в рюкзак и, проходя мимо, задел ее плечом. Даже при столь кратком прикосновении, даже сквозь все слои одежды Люс кольнуло статическим электричеством.

На миг Дэниел тоже замер. Они обернулись друг на друга, и Люс открыла рот. Но прежде чем она успела заговорить, мальчик круто развернулся и поспешно направился к двери. Люс увидела, как тени роятся у него над головой, кружатся, а затем сквозь окно вылетают в ночь.

Люс передернуло от холода, и она еще долго стояла в галерее особого собрания, ощупывая плечо там, где его коснулся Дэниел, и ощущая, как спадает пылавший внутри ее жар.