Едва взошло солнце, Софии захотелось выпить чашечку кофе. А это напрямую зависело от того, как быстро она закончит уборку конюшни. Несмотря на то, что она находила эту работу малоприятной, роса на траве и утреннее щебетание птиц улучшили ее настроение.

Томас взял у нее вилы:

— Теперь нужно разложить в стойлах свежее сено.

Следующие пятнадцать минут София занималась раскладкой сена, слушая при этом, как напевает Томас.

Она потратила много времени, пытаясь понять, что же значил тот поцелуй, а Томас ведет себя так, словно ничего не было. Наконец София покончила с сеном и отряхнула руки.

— Как насчет завтрака? — поинтересовался Томас.

София выпрямилась и подбоченилась. Она почувствовала, что тяжелая совместная работа сблизила их. Она получила такое же удовлетворение и вчера, когда красила сарай.

У нее заурчало в животе, и Томас улыбнулся:

— Считаю это согласием.

София пошла за ним. Солнышко поднималось над равниной, озаряя все вокруг теплым светом.

София сделала глубокий вдох, наслаждаясь свободой. Каждый день здесь начинается по-разному.

Энтони, ее мама и друзья были бы шокированы, узнав, что София провела все утро, наводя порядок в конюшне. Это был, безусловно, непривычный для нее опыт. Но далеко не самый плохой. Как оказалось, она гораздо сильнее, чем предполагала.

Видимо, раньше ей было просто удобно жить — никакого риска, никаких потерь.

— Что смешного? — прервал ее мысли Томас, подходя к раковине.

Они принялись дружно мыть руки.

— Два дня назад мне в голову не могло прийти, что я буду накладывать в тачку грязное сено и навоз.

— Для первого раза ты прекрасно справилась.

София вытерла руки и передала ему полотенце:

— Спасибо. А сейчас я хочу знать, что у нас на завтрак. Я изрядно проголодалась на свежем воздухе.

Она была готова убить кого-нибудь за яичницу с беконом.

Томас как будто прочитал ее мысли и достал из холодильника яйца:

— Пожалуй, пожарю парочку яиц с вчерашним хлебом.

От этих слов у Софии аж слюнки потекли.

— Звучит потрясающе! — воскликнула она.

Они вместе приготовили завтрак. Сев за стол, Томас спросил:

— Как нога?

Нога все еще болела, но София не желала, чтобы из-за нее Томас поменял свои планы на день. У нее начало что-то получаться, и она не хотела останавливаться на достигнутом. Ей нравилось чувство удовлетворения после выполненной работы.

— Немного побаливает, но это пустяки.

— С грязной работой покончено, и теперь самое время прокатиться в город, — заявил Томас. — Ты сможешь купить кое-какие вещи, а заодно и сувениры.

— А что с сараем? Нам вроде бы нужно нанести второй слой.

Томас покачал головой:

— Я решил, что это может подождать. Я его покрашу позже.

— Ты уверен?

Томас взял хлеб:

— Да, я уверен. Ты мне здорово помогла утром, и тебя ждет заслуженный отдых. Если бы Мария была тут, она обязательно свозила бы тебя в город. Поскольку ее нет, этим займусь я.

Надежды Софии развеялись. Для него все это — простая формальность. Дело не в том, что Томас хочет провести время с ней. Это всего лишь его обязанность. Его работа.

Тем не менее Софии понравилась идея поездки в город. Честно говоря, она не планировала провести всю неделю на ранчо. Ей не терпелось увидеть новые места.

К тому же она наконец сможет купить себе что-нибудь. Но для начала нужно принять душ, чтобы избавиться от запахов конюшни.

— Дай мне двадцать минут. Мне нужно освежиться, — взмолилась она.

В Канаде ей требовалось гораздо больше времени, чтобы привести себя в порядок. София улыбнулась — в Аргентине все по-другому.

— И мне тоже, — заметил Томас.

Направляясь к себе за свежим бельем, девушка клялась, что не будет думать о загорелом стройном теле Томаса под струями воды.

* * *

От долгой прогулки у Софии ныли ноги. Но дело того стоило. Они решили перекусить в кафе. Сырокопченые колбаски с теплым свежевыпеченным хлебом были просто восхитительны.

— Это было очень вкусно, — сказала она.

— Неплохо. Это одно из моих любимых блюд, — согласился Томас, вытирая губы салфеткой.

День был жаркий, и София наслаждалась теплом. Томас прекрасно справился с обязанностями гида. После завтрака они посетили музей, а потом прошлись по маленьким магазинчикам, где продавали серебро и различные изделия ручной работы. София купила парочку нарядов на каждый день для себя и серебряные сережки для мамы. Затем Томас отвез Софию в винный погребок, чтобы купить любимое вино Марии. Потом все магазины закрылись на обед, и София с Томасом неторопливо прогуливались вдоль реки. Группа мальчишек играла в футбол, их веселые крики нарушали тишину.

— Какой милый городок! — сказала София. — Знаешь, Томас, чем дольше я нахожусь здесь, тем больше понимаю тебя. Я выросла в мегаполисе. Кругом спешка и суета. А здесь… — Она помолчала. — Это трудно объяснить.

Томас кивнул. В этом-то и заключалась прелесть Виста-дель-Сиело — спокойствие и гармония.

Он посмотрел на нее, взял за руки:

— София…

Томас крепко сжал ее пальцы. От его взгляда у девушки закружилась голова и сердце начало бешено колотиться.

Известно ли ему, что он прекрасен, что ее тянет к нему? Им даже не нужно было прикасаться друг к другу. София и так ощущала силу притяжения между ними. Они подошли к тому, чем закончили вчера.

А что, если забыть про осторожность и посмотреть, что будет дальше? Сладкое предчувствие охватило Софию.

Сбегая из Оттавы, она думала о чем угодно, но только не о курортном романе. Однако после встречи с Томасом… Теперь он для нее не просто сексуальный работник ранчо. София помнила его заботливый взгляд, когда вчера он поддерживал ее голову. А тело ее при воспоминании о поцелуе начинало трепетать.

Неужели она с ним заигрывает? Ну поцелуются они еще раз, а что дальше? Трудно сказать. Возможно, ничего, а может, гораздо больше того, что она сможет дать. Ей и так пришлось многое пережить. София не была уверена, что готова к этому.

— Ты что-то хочешь сказать? — спросила она, нежно сжимая руку Томаса.

Мгновение он не сводил с нее взгляда, но потом отпустил ее руки:

— Понимаешь… Это странно, но благодаря тебе я снова научился ценить красоту этого городка. Спасибо.

— Я?! Я же ничего не делала. Томас, извини, что сначала я вела себя как принцесса… — От его усмешки по ее коже побежали мурашки. — Но на самом деле я не такая.