На самом деле Анджела и Антонио хорошо если обменялись парой слов за сегодняшний день. Первым поднялся Антонио, вылез из постели и отправился в ванную. Впрочем, он всегда был ранней пташкой. Только услышав, как по лестнице сбежал Санди, Анджела нашла в себе силы встать.

Сын был ей нужен в качестве буфера, лишь в его присутствии она могла вести себя нормально. Антонио тоже мало говорил, словно был недоволен собственным поведением так же, как и его жена.

— …темные очки в бардачке.

Анджела успела уловить только конец фразы. Она машинально повернулась к мужу, моргнула и, нагнувшись, полезла за очками. Пока не спрятался за темными стеклами, боялся смотреть, ехидно подумала она. Внезапно ее глаза словно кольнула золотая искра. Это было обручальное кольцо Антонио, блеснувшее в солнечном свете. Анджела перевела взгляд на свои руки, сложенные на коленях, и тонкие белые пальцы показались ей голыми. Уйдя, она оставила мужу все свои драгоценности. Но теперь почувствовала себя неловко, когда большим пальцем прикоснулась к месту, где должно было быть обручальное кольцо.

— Хочешь свои кольца обратно?

Анджела вздрогнула, обнаружив, что Антонио не просто наблюдает за ней, но и читает мысли.

— Мне кажется, это помогло бы нам избежать лишних пересудов, — ответила она. — Ради Санди.

Анджела сама скорчила гримасу, чувствуя слабость собственных аргументов. И, даже не глядя в сторону Антонио, ощутила, что он тоже скривился. Поскольку оба супруга знали, что если Анджела снова наденет кольца, то сделает это ради себя.

Оба были жертвами собственной гордости, но каждый на свой лад. Гордость Анджелы требовала носить этот символ брака, который четко указывал на ее статус в жизни Антонио. Тогда она могла высоко держать голову и спокойно глядеть в глаза недоброжелателям, коих будет немало. Кроме того, не придется объясняться с людьми, которые считали, будто их брак давно распался…

Машина ехала вверх по склону холма, и чем выше, тем больше становились земельные владения, роскошнее — виллы. Когда автомобиль повернул к знакомым решетчатым железным воротам, которые автоматически отворились перед «мерседесом», сердце Анджелы учащенно забилось.

По сторонам подъездной аллеи тянулся сад. Аккуратные дорожки, ряды кустарников, каменные ступени, ведущие с террасы на террасу, фонтанчики, окруженные изгородями жасмина и цветущей бугенвиллеи.

«Мерседес» выехал из-за деревьев, и перед ними предстала вилла Валера, построенная в так называемом мавританском стиле.

Причудливый резной орнамент декоративных композиций с геральдическими мотивами контрастировал с гладкой поверхностью белых стен и создавал живописную игру светотени на ослепительно ярком солнце. С забранных узорными переплетами высоких узких окон свисали цветущие растения. Во внутреннем дворике — патио — журчал фонтан с изображениями львов. Этот дворик окружала галерея, которую поддерживали изящные стрельчатые арки на витых колоннах. Четыре широкие ступени, ведущие ко входу, придавали вилле сходство с дворцом. Валера из поколения в поколение не жалели денег на украшение своего жилища.

Подъездной путь уводил дальше за дом, где располагались гаражи, два теннисных корта и плавательный бассейн, устроенный в естественной впадине. Однако Антонио остановил машину перед входом и выключил зажигание.

Санди уже карабкался на спинку сиденья Анджелы.

— Давай скорее, мам! — нетерпеливо воскликнул он. — Я хочу устроить бабушке сюрприз, пока она не узнала, что мы приехали!

Выбравшись наружу, Анджела опустила переднее сиденье, чтобы Санди мог вылезти из машины. Малыш немедленно бросился к дому.

— Бабушка, ты где? — закричал он. — Это я, Сандро! Я уже дома!

Анджела горько усмехнулась: да, здесь ее сын был дома. Санди даже не подумал постучать в двери. А по-испански он говорил так, будто не знал иного языка…

Антонио стоял по другую сторону автомобиля, глядя на жену. Увидев, как у нее задрожали губы, он окликнул Анджелу и, когда та обернулась, кинул ей что-то блестящее.

— Держи конфетку подсластить пилюлю, — иронически объяснил он.

Нахмурившись и не понимая, что Антонио имеет в виду, Анджела взглянула на свою добычу. Это были ключи от «мерседеса».

На какое-то мгновение она даже решила, будто он приказывает ей поставить машину в гараж. Потом смысл загадочных слов дошел до ее сознания: муж дарил ей этот роскошный автомобиль!

Анджела посмотрела на Антонио, тщетно пытаясь поймать его взгляд за темными стеклами очков и понять, не шутит ли он. Здесь, под родными небесами, муж стал самим собой в полном смысле слова. Его черные волосы, оливковая кожа и даже то, как он гордо держал голову, задевало в Анджеле какие-то струны. Она почувствовала, что под белым летним платьем по ее телу бегут мурашки, а соски напряглись, словно ожидая прикосновения.

Можно подумать, меня околдовали, ужаснулась она. Анджеле даже показалось, что засученные рукава рубашки слишком призывно обнажают мощные предплечья мужа.

— Я не могу принять такой подарок! — воскликнула Анджела, а сама подумала: «От чего я отказываюсь? От машины или от мужчины?» — И потом, у меня же был автомобиль, — припомнила она, оглядываясь по сторонам словно в поисках знакомого маленького «сеата».

— Твой «сеат» приказал долго жить где-то с год назад, — сообщил Антонио жене. — Поскольку никто им не пользовался.

Анджела продолжала стоять неподвижно. Она настолько привыкла отказываться от подарков мужа, что ей трудно было принять этот дар. Антонио вздохнул.

— Просто скажи волшебное слово, — мрачно посоветовал он.

Она уже было открыла рот, но тут на пороге показалась мать Антонио.

В свои пятьдесят с лишним лет донья Исабель по-прежнему оставалась красавицей. Живое воплощение вечной юности, она была худощавее и ниже ростом, чем невестка. Кожа Исабель была гладкой, как у девушки, а в черных волосах только начинала пробиваться седина.

Но той приязнью, которую испытывали к ней люди, Исабель была обязана не своей красоте, а своей душе. В этой женщине не было ни капли себялюбия. Она отличалась добротой и питала любовь ко всем и каждому. Единственный недостаток Исабель заключался в том, что она решительно отказывалась замечать плохое в людях.

Не только в невестке, сыне и внуке, но и в своей крестнице — обожаемой Каридад.

— Милая моя, просто не могу передать, как рада видеть тебя здесь! — воскликнула Исабель, устремляясь в объятия Анджелы. — Ты чудесно выглядишь! Сынок, — обратилась она к Антонио, — ты истинный Валера, ценитель красоты! Этой женщиной ты будешь гордиться, даже когда вы оба состаритесь и поседеете!

Ну вот, все по-старому: Исабель уже и думать забыла про три года разрыва, с тоской подумала Анджела.

— Пойдем. — Исабель подхватила невестку под руку и повела к дому. — Сандро побежал в кухню чего-нибудь перекусить, и я велела накрыть чай в летней гостиной. Ваши вещи привезут через пару часов, так что можно спокойно посидеть и поболтать.