В отличие от всех предыдущих этот вопрос не был риторическим, но Бугай с прежней методичностью установил полено, расколол, взял следующее, поставил, замахнулся... И неожиданно посмотрел в сторону приятеля, чуть ли не впервые с момента его появления. Глаза Бугая, казалось, ничего не выражали, однако он вдруг чуть прищурился и хриплым низким голосом произнес:

– Ваще-то проводить баронского сынка до города – дело хорошее. Друганы мы али как?

Бугай отвернулся, топор со свистом врезался в дерево, а Джерри продолжал молчать, изумленно хлопая глазами. Надо ж, какая простенькая мысль, а вот поди ты – упустил!.. Но досада быстро прошла, и лицо Джерри расплылось в довольной улыбке – что ни говори, а отличная была идея: посоветоваться с Бугаем!

* * *

Несколькими часами позже, сидя в просторной столовой Гнезда Ястреба, великий маг Бьорн Скиталец тоже анализировал ситуацию, сложившуюся в С. Хмари. При этом общество у него было куда обширнее – на ужин собрались хозяин замка с женой, их сын (показавшийся Бьорну вполне среднестатистическим младшим потомком мелкого феодала), капитан Бреденсвоорт, – но никого из присутствующих нельзя было причислить к благодарным слушателям, и думать приходилось молча. Хорошо еще, что изрядно напуганное их приездом баронское семейство не пыталось заводить светскую беседу.

Большая часть размышлений Скитальца не представляет для нас никакого интереса, поскольку он старательно просеивал свои многочисленные воспоминания и сравнивал с текущим моментом. Занятие это было абсолютно бесперспективное, но когда сам Бьорн признал, что с прежним багажом далеко не уедешь, и зашевелил наконец извилинами, то пришел к некоторым любопытным выводам. Он понял, например, почему сегодняшняя стычка с Нимраазом, так и не вышедшая за рамки слов, доставляла ему столько смутного беспокойства. Естественно, кое-что лежало на поверхности – отправить одного из гнуснейших и могущественнейших служителей Зла обратно в могилу (кстати, нельзя сказать, чтобы Бьорн был так уж уверен в своей победе в открытом столкновении, но отступать он давно отвык) было в сто раз приятнее, чем благоразумно откладывать разборки на неопределенное «потом». Не говоря уже о том, что Нимрааз остался в деревне, ближе к цели поисков, и неизвестно еще, насколько он в них продвинулся.

Но хуже всего оказалось другое. Эта чертова новая стратегия Зла. По дороге в замок Бьорн весьма популярно объяснил капитану гвардии, что нападение на четверых безымянных странников, ведущее к неминуемым значительным разрушениям и очень вероятным жертвам среди мирного населения, может выставить Орден, извините за каламбур, в дурном свете. В особенности, учитывая, что они находятся на территории фактически воюющего с Орденом королевства – Бьорну пришлось задержаться на целый день в столице Даланда только для того, чтобы добиться августейшей аудиенции и, использовав весь свой авторитет, получить официальное разрешение на их пребывание в стране (при этом вся ответственность за поведение светоносцев падала на него). Однако в новой стратегии противника крылась куда большая угроза, чем достижение сиюминутного тактического перевеса. Конечно, Черный Властелин и его присные и раньше заботились о создании «привлекательного облика». На свой лад. Они апеллировали ко всем бандитам, мерзавцам и подлецам мира, обещая исполнить желания, дать власть, деньги или кому чего надо. Но вот чтоб Зло отказывалось от... э-э... зла как такового и пыталось изображать себя мирным и законопослушным!.. К сожалению, Бьорн вынужден был согласиться – очень разумная, многообещающая стратегия на фоне последних «достижений» Ордена Света и прочих традиционных защитников Добра.

Придя к такому выводу, старый маг стал продумывать, как бы ему первым обнаружить героя, произвести на того необходимое впечатление и отравить жизнь Нимраазу (желательно, насовсем). Что говорить, сложный комплекс задач, да еще имея под рукой взрывоопасного капитана Бреденсвоорта. Но в очередной раз блеснуть остроумным решением Бьорн не смог, просто не успел – за столом случилось нечто, заставившее его срочно переключить внимание на иной предмет.

Как нетрудно догадаться, предметом этим оказался Эрик, а поводом послужила какая-то фраза, сказанная бароном. Скиталец затруднился бы ее воспроизвести, поскольку и не думал слушать, но его сознание автоматически реагировало на определенные сигналы и никак не могло пропустить упоминание завтрашнего дня рождения баронского сына. В общем-то, это даже сигналом назвать трудно, скорее парочка раскатов грома в безоблачном небе... Завтра был день Летнего Солнцестояния, самый светлый в прямом смысле слова день в году, и все герои, как прекрасно знал Скиталец, рождались или точно в этот день, или в непосредственной близости от него. Это был вернейший признак.

Бьорн незамедлительно провел углубленное, насколько позволяла обстановка, изучение выявившейся кандидатуры, но результаты получил противоречивые. По внешним данным Эрик на героя по-прежнему не тянул. Нет, рост, вес, сложение и прочие элементы экстерьера укладывались в норму, но в герое сразу должны были чувствоваться некое величие, магнетическая притягательность, а чего-либо в таком духе Эрик казался лишенным начисто. К тому же и дворянское происхождение (в прошлом – единичный случай) не добавляло Бьорну оптимизма. Зато внутренние исследования... Волшебник терпеть не мог заниматься чтением мыслей, считая его крайне неэтичным, но в силу исключительной необходимости пренебрег правилами и сразу же получил лучший из всех возможных исход, то есть ничего. Стопроцентной гарантии это не давало, но симптом очень существенный, если учитывать причины, по которым не удавалось к кому-то залезть в башку... Вообще чтение мыслей не срабатывало довольно часто – любой мало-мальски обученный чародей умел выставлять магический экран для себя самого и защищать им других, однако магическая аура вокруг Эрика отсутствовала напрочь – это Бьорн проверил дважды и ошибиться не мог. Далее, правда, следовало то неприятное обстоятельство, что в отношении большинства нелюдей (эльфов, гномов, гоблинов и т. д.) телепатия стабильно буксовала, и зачастую даже небольшая примесь инородной крови давала людям иммунитет. Это создавало проблему – невозможно проследить чью-либо родословную до третьего-четвертого колена исходя только из разреза глаз, размера скул или формы ушей... Ну и, разумеется, чтению мыслей совершенно не поддавались герои. Почему, что у них в головах было отличного от других людей, Бьорн за свою долгую жизнь не выяснил, хотя и пытался. Но факт, тем не менее, был непреложным.

В общем, чем дальше Бьорн наблюдал за Эриком и занимался прикидками, тем большее испытывал искушение принять его кандидатуру в качестве рабочей гипотезы. Помимо очевидной легкости и удобства старый маг видел еще один момент, очень весомый... Подобная ошибка – искать героя в деревне, тогда как он находится в Замке, – была бы в лучших традициях Зла. Они традиционно любили сделать все правильно и умно, но не в нужном месте или не вовремя.

Впрочем, Бьорн не позволял себе особенно радоваться, прекрасно понимая, что для превращения гипотезы хотя бы в теорию нужны более серьезные доказательства, поиск которых обещал стать нелегким. Каких-то отработанных схем не было, не существовало, к сожалению, и лакмусовой бумажки, чтобы прилепить на лоб предполагаемому герою и сразу вынести вердикт: покраснела – годится, нет – выбрасываем... Но зато, с чего начать, было предельно ясно – надо поговорить, получше познакомиться, выяснить ближайшие планы.