Дома у нас не было культа отца. Но мама замуж потом не вышла. Они очень любили друг друга, беспокоились друг за друга. Отец писал ей из Америки: «Мы с тобой одинаковые трусы — так боимся друг за друга». Кстати, когда папа пишет о любви, он предстает таким наивным юношей, а в репортажах из командировок это совсем другой человек.

* * *

Историю талантливого литератора я узнал в небольшой квартире в районе метро «Аэропорт», где жила дочь Ильи Ильфа. Александра Ильинична многое сделала для популяризации творчества своего отца, она могла бы читать о нем увлекательные лекции. Слушателем одной из них я и стал зимним днем в первые годы уже нового века.

Настоящие имя знаменитого писателя — Иехиель-Лейб Файнзильберг. Псевдоним Ильф (образованный от первых букв имени и фамилии) он взял задолго до того, как начал писать прославившие его «Двенадцать стульев» и» Золотой теленок». Точно так же поступили и старшие братья будущего писателя. Один, ставший художником, теперь именовался Сандро Фазини, а второй, избравший туже профессию, звался Ми-фа или МАФ. Родовую фамилию оставил себе лишь младший брат.

Поначалу отец семейства Арья Беньяминович Файнзильберг хотел, чтобы сыновья получили серьезное образование и стали бухгалтерами. Старший, Александр, выполняя волю отца, поступил в коммерческое училище и стал… художником. Второй, Михаил, тоже был определен в коммерческое и тоже стал… художником.

Наконец, чтобы не искушать более судьбу, среднего было решено отдать в ремесленное училище, которое Ильф благополучно закончил и, к огромной радости родителя, начал карьеру чертежника. Поработав затем токарем, статистиком и телефонным монтером, Ильф был призван в армию. Летом 1919 года из-за наступления деникинцев под ружье поставили даже негодных к строевой службе.

Через несколько лет в письме к любимой девушке Ильф так будет вспоминать это время: «Я знал страх смерти, но молчал, боялся молча и не просил помощи. Я помню себя лежащим в пшенице. Солнце палило в затылок, голову нельзя было повернуть, чтобы не увидеть того, чего так боишься. Мне было очень страшно, я узнал страх смерти, и мне стало страшно жить».

Как это часто бывает, благодаря трудностям (в данном случае Деникину) жизнь Ильфа кардинально изменилась — он начал пробовать свои силы в журналистике. После того как белый генерал был разгромлен, в Одессе организовали местное отделение Российского телеграфного агентства, знаменитого РОСТА, в котором и начал трудиться Ильф.

Затем в жизни писателя появится Опродкомгуб (проще говоря, продовольственная комиссия), в котором он, к огромной радости отца, прослужит какое-то время бухгалтером. Его сослуживцами станут Берлага, Кукушкинд, Лапидус и Пружанские, фамилиями которых позже обзаведутся сотрудники «Геркулеса» из» Золотого теленка».

Но любовь к печатному слову уже «отравила» одесского юношу. И он вступает в «Коллектив Поэтов». Кстати, именно в этом клубе, расположенном на улице Петра Великого, он познакомился с неким Митей Ширмахером, великим ловкачом и комбинатором, о котором через несколько лет узнает вся страна. Именно Митя, по мнению некоторых друзей Ильфа, станет прообразом Остапа Бендера.

Членами клуба кроме Ильфа и его брата Михаила были Юрий Олеша, Эдуард Багрицкий, Аделина Адалис, Дмитрий Ширмахер. По воспоминанию Нины Гернет, «худой, высокий Ильф обыкновенно садился на низкий подоконник, за спинами всех. Медленно, отчетливо произносил он странные, ни на кого не похожие стихи:

…Комнату моей жизни

Я оклеил воспоминаниями о ней…

От остальных поэтов Ильф отличался не только стихами, но и манерой одеваться. Валентин Катаев вспоминал, что «даже самая обыкновенная рыночная кепка приобретала на его голове парижский вид…». При этом жизнь будущего автора «Золотого теленка» была совсем не парижской. В письмах любимой он признается: «Я знал голод. Очень унизительный — мне всегда хотелось есть. Мне всегда очень хотелось кушать. И я ел хлеб, утыканный соломой, и отчаянно хотел еще. Но я притворялся, что мне хорошо, что я сыт. По своей природе я, как видно, замкнут и отчаянно уверял, что я не голоден, в то время как ясно было заметно противоположное».

Однажды на традиционные среды, во время которых в клубе поэтов собирались все желающие, придут две подруги — Тая Яншина и Лина Орлова, с которыми у Ильфа завяжется если и не роман, то бурная переписка. Ильф в это время остается в Одессе практически один — мать только что умерла, отец болен, старший брат эмигрировал, средний — уехал в Петроград. Тая и Лина станут для него «поддерживающими и отвлекающими» подругами.

«…Милосердие, мой друг, единственно лишь Ваше милосердие еще может спасти меня, — напишет он уехавшей в столицу Лине Орловой. — Я ожидаю от Вас письменного разрешения моих грехов до той благословенной поры, когда и мне будет надлежать Москва… Живите возвышенно и не ешьте дурного хлеба. Его с большим удовольствием можно заменить шоколадом».

В другом письме Лине Орловой уже ясно угадывается стиль будущего автора «Двенадцати стульев»: «Здесь холодно, и меня мучает воспоминание о ваших теплых коленях. Я один в комнате, где могли бы быть и Вы. Я грустен, как лошадь, которая по ошибке съела грамм кокаина…».

* * *

Но скоро, совсем скоро грусть Ильфа исчезнет. Потому что в его жизни появится та, которую он полюбит больше всех на свете — Маруся Тарасенко.

Одна из первых одесских красавиц появилась на свет в семье пекаря, где кроме нее росло еще трое детей. Родители «держали девочку за принцессу». Больше всего в жизни ее интересовало искусство, и после женской гимназии Маруся поступила в 3-ю Пролетарскую художественную студию. Впрочем, судя по письмам, Маруся тоже была не лишена литературного дара. Правда, первые свои письма она адресует старшему брату Ильфа — Михаилу, который был одним из преподавателей ее студии. С ним же она делится своими мыслями об Илье, который был частым гостем художественной студии.

«Вот сегодня был Иля. Знаю только наверное, что не люблю его. Ничего не понимаю. Не знаю, любит ли он еще меня. Кажется, любит…»

— Мама поначалу была влюблена в брата Ильфа, — вспоминала Александра Ильф. — Он был ее преподавателем, в общем, произошла традиционная история. Но в результате именно мама первая призналась в любви к отцу. Хотя порою писала ему довольно обидные вещи. Все юные девушки склонны к тому, чтобы придумывать и изобретать.

* * *

После первой же встречи, о которой Ильф будет постоянно вспоминать, Маруся стала главным человеком в его жизни. А он, пусть и не сразу, занял такое же место в ее сердце. Свидетельство тому — почти полторы сотни писем, которыми в 1923–1927 гг. обменивались молодые люди. Они переписываются, даже находясь в одном городе, в Одессе.

Ильф так объясняет: «Мне незачем писать тебе, раз мы можем видеться каждый день, но до утра далеко, и вот я пишу. Мне кажется, что любил тебя еще тогда, когда зимой, под ветер, разлетевшийся по скользкому снегу, случайно встречался с тобой. Мой мальчик, если с головой завернуться в одеяло и прижаться в угол, можно ощутить твое дуновение, теплое и легкое. Завтра утром я приду к тебе, чтобы отдать письма и взглянуть на тебя. Но одно письмо я оставляю при себе. Если кричат пароходы ночью и если ночью кричат журавли, это то, чего еще не было, и как больно я тебя люблю».